— Алло, Галина Петровна? — незнакомый женский голос в трубке.
— Нет, это… — Жанна вытерла мокрые руки о полотенце.
— Ах, простите. Это по поводу дачи. Мы новые хозяева. Когда вы освободите участок?
Губка выскользнула из пальцев, шлепнулась в раковину.
Жанна замерла. Чашка выскользнула из влажных пальцев, разлетелась по кафелю звонкими осколками.
— Какие хозяева? — прошептала она.
— Мы вчера оформили покупку. Галина Петровна сказала, что арендаторы съедут в течение месяца. Но нам хотелось бы быстрее.
Трубка задрожала в руке. Владимир появился в дверях кухни, еще застегивая рубашку.
— Что случилось?
Жанна прикрыла трубку ладонью.
— Простите, я… перезвоню, — выдавила она и нажала отбой.
Владимир наступил на осколок босой ногой, поморщился.
— Черт. Жанна, что произошло?
Она подняла с пола крупные куски, не отвечая. Мелкие осколки поблескивали между плитками, как слезы.
— Какая-то женщина звонила. Говорит, они купили дачу у твоей матери.
— Что? — Владимир присел на корточки, вытаскивая осколок из пятки. — Не может быть. Мама бы предупредила.
Голос прозвучал неубедительно даже для него самого. Жанна встала, показала дисплей телефона с номером последнего звонка.
— Вот, посмотри — номер местный. Хочешь, перезвони.
Дети притихли в коридоре — слышно только шепот и осторожные шаги. Владимир взял телефон, покрутил в руках, но набирать не стал.
— Может, мошенники какие. Или ошиблись номером.
— Она знала имя твоей матери. И про арендаторов сказала.
Владимир сунул ноги в туфли, не зашнуровывая.
— Поеду к маме после работы. Выясню.
— А если это правда?
— Не знаю, Жанна. Честно — не знаю.
Он хлопнул дверью. Жанна осталась одна с осколками и детскими голосами за стеной. Достала совок, смела стекло в ведро. Звон эхом отдавался в груди.
Весь день она ходила как оглушенная. Варила суп и забывала посолить. Анна дважды спрашивала про мультики — не услышала. Максим принес дневник с тройкой по математике, сунул под нос.
— Мам, ну смотри же!
Жанна моргнула, увидела красную цифру.
— Завтра исправишь.
— А ты не ругаешься?
— Что? Нет, конечно. Ужинать будете?
Дети переглянулись. Максим осторожно убрал дневник.
Владимир приехал к матери прямо с работы. Кухня матери пахла заваркой и старыми обоями. Галина Петровна наливала чай из термопота, не поднимая глаз. Владимир сидел напротив, руки сжаты на коленях.
— Мам, зачем ты это сделала?
Она поставила стакан перед ним, все так же не глядя.
— Деньги Свете нужны были срочно. На первоначальный взнос по ипотеке.
— Какой взнос? У неё же квартира есть.
— Квартира мужа. Хочет свою купить. — Галина Петровна наконец подняла голову. — Я же мать, должна помочь.
Владимир качнул головой.
— А мы что, чужие?
— Вы и так пользовались дачей бесплатно. Пятнадцать лет.
— Бесплатно? — Голос сорвался. — Мам, мы восемьсот тысяч вложили! Баню строили, беседку, розарий Жанна сажала… Да мы тебе каждый год по тридцать пять тысяч платили!
— Ваше дело было спрашивать разрешения на каждую постройку.
Владимир встал так резко, что стул качнулся.
— Между нами всегда разница была. Света — любимица.
Галина Петровна взяла свой стакан, отпила маленький глоток.
— Я решила помочь дочери. Точка.
Дома было уже за девять. Жанна метнулась к двери, едва услышав ключи.
— Ну что?
Владимир стянул куртку, повесил на крючок. Движения медленные, будто под водой.
— Мама продала дачу. Даже не предупредила. Новые хозяева действительно звонили.
— Не может быть, — прошептала Жанна, хотя знала, что может.
— Я к ней сразу с работы поехал. Она… она сказала, что Свете деньги понадобились. На первоначальный взнос по ипотеке. А нас назвала арендаторами, которые пользовались дачей бесплатно. Хотя мы каждый год тридцать пять тысяч ей платили!
— Какой взнос? У Светы же квартира есть.
— Квартира мужа. Хочет свою купить.
Жанна облокотилась о стену. Пятнадцать лет. Каждые выходные на дачу — копать, строить, сажать. Восемьсот тысяч рублей за эти годы. Баня, которую Владимир складывал бревно за бревном. Беседка, рядом с которой дети учились ездить на велосипеде. Розарий, который она растила третий год.
— А мы что, чужие? — спросила она.
Владимир сел на табуретку в прихожей, опустил голову в ладони.
— Мама сказала: «Я же мать, должна помочь». Когда я спросил про нас, она… она сказала, что мы и так пользовались дачей бесплатно.
— Бесплатно? — Жанна выпрямилась. — Бесплатно?
— Тише. Дети услышат.
Но Жанна уже не могла говорить тише. Слова рвались наружу, как пар из треснувшего чайника.
— Восемьсот тысяч за пятнадцать лет! Каждый гвоздь сами забивали! Каждую плитку укладывали! А она — бесплатно!
Владимир поднял голову. Глаза красные, будто не спал неделю.
— Я знаю. Я все ей сказал. Про баню, про беседку, про то, сколько мы вложили. Она ответила: «Ваше дело было спрашивать разрешения на каждую постройку».
Жанна прислонилась спиной к двери. В груди все сжалось в комок — обида, злость, беспомощность.
— Значит, все. Просто все.
— Что мы скажем детям? — спросила Жанна.
— Правду. Что бабушка продала дачу.
Владимир встал, прошел на кухню. Жанна услышала, как он достает банку пива.
— Завтра поеду к ней еще раз. Попрошу хотя бы часть денег вернуть.
— А если не вернет?
— Не знаю, Жанна. Честно — не знаю.
На выходных они поехали на дачу в последний раз. Жанна шла по дорожкам, которые сама укладывала три года назад. Дети бегали между грядками, не понимая, что происходит.
— Мам, а почему мы больше не будем сюда ездить? — кричал Максим из бани.
Анна качалась на качелях у беседки. Жанна остановилась возле клумбы с розами. Каждый куст сажала своими руками.
К вечеру приехали новые хозяева. Мужчина средних лет в дорогой куртке, жена в кроссовках. Осматривали баню, заглядывали в беседку.
— Хорошо сделано, — говорила женщина.
Жанна стояла у калитки с детьми.
— Мы можем забрать хотя бы мангал? Сами делали.
— Извините, но все остается. Так в договоре.
Владимир сжал кулаки, но промолчал. Мужчина достал бумаги.
— Мы понимаем, что вы вложились, но юридически участок наш. — Он взглянул на чеки за стройматериалы в руках Жанны. — Мы ничего не обещали возмещать. Покупали участок с постройками.
Дети притихли, чувствуя напряжение взрослых. Максим потянул маму за рукав.
— Мам, они заберут нашу дачу?
Жанна присела рядом с сыном, гладя его по волосам.
— Дача была бабушкина. А теперь у этих людей.
— Значит, мы больше не будем тут купаться в речке? — спросила Анна.
Жанна отвернулась к калитке. Пятнадцать лет жизни.
Анна все спрашивала про речку всю дорогу домой. Максим молчал, уткнувшись в окно машины. Жанна сжимала руль, не отвечая. В зеркале заднего вида мелькнула калитка дачи в последний раз.
Владимир позвонил матери, но трубку долго не брали.
— Мам, нам нужно хотя бы месяц на вывоз вещей.
— Какой месяц? Я новым хозяевам обещала через две недели.
— Там наши инструменты, садовая мебель, детские игрушки.
— Не мое дело. Быстрее вывозите.
Гудки. Владимир смотрел на отключившийся телефон, сжимая его в руке.
На следующий день Жанна сидела в кабинете юриста. Мужчина средних лет листал документы, качая головой.
— Устного договора аренды не существует. Вложения возвратить нельзя.
— Пятнадцать лет платили по тридцать пять тысяч в год, — сказала Жанна, сжимая ручку сумочки.
— Если только через суд, но шансы минимальные. Нужны чеки, фото процесса стройки, свидетели.
Юрист закрыл папку.
— Юридически вы были просто гости на чужой земле.
Жанна вышла из офиса, достала телефон, набрала Владимира.
— Юрист сказал — никаких шансов. Мы были просто гости.
Пауза в трубке.
— Поеду к маме еще раз.
На выходных они приехали на дачу за вещами. Жанна складывала в коробки детские велосипеды, надувной бассейн, игрушки для песочницы. Владимир разбирал полки с инструментами в сарае.
— Помнишь, как эту баню строили? — сказал он, не поднимая головы. — Три месяца каждые выходные ездили.
Жанна заклеивала коробку скотчем, не отвечая. На картоне написала маркером: «Дачные вещи».
Максим бегал между ящиками.
— Мам, а почему мы все забираем?
— Потому что теперь это не наше место.
— А где мы будем летом жить?
Жанна не знала, что ответить. Владимир вынес последний ящик с инструментами, поставил в багажник. Новые хозяева появились с документами в руках.
— Извините, что торопим, но у нас планы на участок.
Мужчина показал чертежи.
— Баню снесем, построим больше. Беседку тоже уберем.
Жанна почувствовала, как сжимается горло. Владимир сжал кулаки, шагнул вперед.
— Баня за четыреста двадцать тысяч стоила. Беседка — сто восемьдесят.
— Мы ничего не обещали возмещать, — женщина пожала плечами. — Покупали участок с постройками.
— Значит, просто так все сломаете?
— Это наша собственность теперь.
Владимир стоял, сжав кулаки. Жанна положила руку ему на плечо.
— Поехали. Здесь нам больше нечего делать.
В машине Анна плакала. Максим смотрел назад, пока дача не скрылась за поворотом. Жанна вела молча, но внутри все кипело. Владимир набрал номер матери.
— Мам, мы все вывезли. Теперь поговорим о деньгах.
— О каких деньгах?
— Ты продала дачу за два миллиона восемьсот тысяч. Мы восемьсот тысяч туда вложили плюс аренду каждый год.
— Никто вас не заставлял.
— Заставлял. Ты каждый раз просила то крышу починить, то забор поставить.
Пауза.
— Ладно. Дам вам двести тысяч. Это максимум.
Жанна резко повернула голову. Владимир включил громкую связь.
— Мам, это несправедливо. Четыреста тысяч. Последнее слово.
— Справедливо — это когда я тебя растила одна после смерти отца. Берите двести или ничего.
Жанна не выдержала. На следующий день поехала к свекрови сама.
Галина Петровна открыла дверь в халате, увидела Жанну и поджала губы.
— А, это ты. Проходи.
Жанна остановилась на пороге.
— Галина Петровна, зачем вы продали дачу? Нас даже не предупредили! Новые хозяева требуют освободить участок через две недели.
Свекровь усмехнулась, скрестила руки на груди.
— Это моя дача, и я решаю, что с ней делать! Свете помогла квартиру купить, как положено матери.
— Тогда верните хотя бы половину наших вложений — четыреста тысяч.
Галина Петровна прошла в кухню, не приглашая следовать. Жанна зашла за ней.
— Вот как будет у тебя своя дача, так и будешь распоряжаться. А я вам и так ее задаром давала пользоваться.
— Задаром? — Жанна покраснела. — Восемьсот тысяч вложили! Каждый гвоздь сами забивали!
— Ваше дело было спрашивать разрешения на каждую постройку.
— Вы сами просили! «Владимир, крышу почини», «Жанна, клумбу сделай». А теперь — задаром!
Свекровь повернулась к ней, глаза сверкнули.
— Не повышай на меня голос! В моем доме!
— Да что это за дом такой! — Жанна не сдерживалась больше. — Продали за два миллиона восемьсот, а нам крошки кидаете!
— Откуда ты знаешь, за сколько я продала?
— А вы думали, мы не узнаем? Свете на квартиру дали, а мы что — дураки, пятнадцать лет горбатились!
Галина Петровна села за стол, налила себе чай из заварника.
— Света — дочь. А вы… вы семья Владимира. Разница есть.
Жанна опёрлась руками о стол.
— Ваш сын пятнадцать лет каждые выходные на дачу ездил! Баню строил, забор ставил! Внуки ваши там выросли! А вы — разница есть!
— Не кричи. Соседи услышат.
— Пусть слышат! Пусть знают, какая вы мать!
Свекровь поставила стакан, встала.
— Всё. Разговор окончен. Двести тысяч дам — и точка.
— Четыреста! — Жанна выпрямилась. — Или в суд подадим!
— Подавайте. Дача была моя, документы мои. А вы просто жили.
— Просто жили? — Жанна схватила со стола чайную ложку, бросила на пол. — Просто жили?
Ложка звякнула о кафель. Галина Петровна побледнела.
— Убирайся из моего дома.
— Четыреста тысяч получим. И внуков больше не увидите.
Свекровь помолчала, глядя на ложку.
— Ладно. Четыреста. Но это все. И отношения наши кончены.
Жанна кивнула и вышла, хлопнув дверью. Дома она рассказала Владимиру о разговоре.
— Согласилась на четыреста тысяч, — сказала Жанна. — Но сказала, что отношения наши кончены.
Владимир слушал молча, сидя на кухне.
— Я ей про внуков сказала. Что больше не увидит.
Владимир потер лицо руками.
— Дети спросят, почему бабушка не приезжает.
— Скажем правду. Что поссорились.
Через две недели Галина Петровна приехала с конвертом. Считала деньги на кухонном столе.
— Четыреста тысяч. Больше не просите.
Жанна пересчитывала купюры.
— Это половина наших вложений.
— Это все, что получите.
Владимир стоял у окна, не поворачивался. Галина Петровна взяла сумочку, направилась к выходу.
Вечером они сидели за компьютером. Объявления в интернете. Жанна листала участки за триста-четыреста тысяч.
— Вот этот. Пятьдесят километров от города. Триста пятьдесят тысяч.
Владимир смотрел на фото заросшего участка без построек.
— Далеко.
— Зато наш будет.
Жанна кликнула «Написать продавцу». В строке сообщения напечатала: «Здравствуйте, интересует участок».
Через месяц они стояли на новом участке. Пустая земля, заросшая травой. Дети бегали между соснами. Максим кричал:
— А здесь речка будет?
— Нет, но колодец выкопаем.
Анна собирала шишки в ведерко. Владимир вбивал колышки по периметру будущей бани. Жанна стояла посреди участка, смотрела на горизонт.
— Начинаем заново.
Прошло несколько месяцев. Галина Петровна позвонила. Жанна сняла трубку.
— Жанна? Это я.
— Слушаю.
— У меня завтра день рождения. Приезжайте с детьми.
— Мы заняты на даче.
— На какой даче?
— На своей. Купили участок.
Долгая пауза в трубке.
— Жанна, мне жаль, что так вышло. Приезжайте хоть на часок. Я скучаю по внукам.
— Не получится. Фундамент под баню заливаем.
— Я понимаю, что была неправа. Но это же семья…
— Была семья. А теперь у каждого своя жизнь.
Жанна положила трубку. Владимир молча продолжал размешивать цемент.
