— Ну так что? Будешь делать как я говорю, или нам вызвать пристава? — женщина в безупречном твидовом костюме поправила очки в тонкой золотистой оправе, глядя на Марину с нескрываемым презрением.
Та лишь молча стояла, прислонившись к дверному косяку. В руке она сжимала постановление суда. Три года совместной жизни с Кириллом закончились этой бумагой и яростным взглядом Антонины Павловны, пришедшей на развод вместо сына.
— Свадебное платье тоже верни, — надменно процедила свекровь. — И всё, что мой сын дарил тебе за время вашего, с позволения сказать, брака.
Марина наконец подняла глаза.
— Платье я уже выбросила.
— Как это выбросила? — опешила Антонина Павловна. — Оно сто двадцать тысяч стоило!
— Я же говорю — выбросила, — равнодушно пожала плечами Марина. — Зачем оно мне? Память хранить? Так я лучше забуду.
— А золото? Серёжки, кольца? Кирилл говорит, он тебе дарил. Вот это всё верни.
Марина усмехнулась и отлепилась от косяка. Три года унижений закончились, и сейчас она чувствовала странную, опустошающую свободу. Уже ничего не страшно.
— Знаете, Антонина Павловна, — медленно произнесла она. — Я даже не удивлена, что Кирилл прислал вас вместо себя. Всё как всегда. Когда нужно что-то решить, мама приходит на помощь. Вы даже свадебное платье мне выбирали, помните?
Три года назад Марина действительно была другим человеком — двадцатидвухлетней выпускницей педагогического, с восторженными глазами и наивной верой в то, что мир к ней благосклонен. Она работала в библиотеке, писала статьи для районной газеты и мечтала, что когда-нибудь опубликует собственную книгу.
Кирилл появился в её жизни внезапно и стремительно. Высокий, уверенный в себе инженер из Москвы, приехавший в их городок в командировку. Он зашёл в библиотеку, чтобы скоротать вечер, и увидел Марину. «Я подумал, что ты — картина», — скажет он ей позже, в маленьком кафе на углу. У неё перехватит дыхание от этих слов, и она поверит — в него, в себя, в их будущее.
— Приезжай ко мне в Москву, — предложил он через две недели их знакомства. — Я о тебе позабочусь.
И она поверила. Собрала вещи, попрощалась с родителями и уехала, окрылённая надеждой и влюблённостью. Москва ошеломила её своим ритмом и равнодушием. А квартира Кирилла на Профсоюзной удивила стерильной чистотой и безликостью.
— Мама приходит убираться дважды в неделю, — с гордостью сообщил Кирилл, показывая ей идеально расставленные книги на полках. — Она у меня перфекционистка.
Тогда Марина должна была насторожиться, но вместо этого лишь кивнула и улыбнулась. Что плохого в маме, которая заботится о сыне?
Антонина Павловна пришла на следующий день. Высокая, подтянутая женщина с холодными глазами и тонкими губами, сжатыми в ниточку. Она оглядела Марину с ног до головы и сказала:
— Значит, это твоя… подруга.
Кирилл тогда обнял Марину за плечи и гордо произнёс:
— Это моя невеста, мама.
Три месяца спустя они поженились. Антонина Павловна настояла на пышной свадьбе. «Люди должны видеть, что мой сын не абы на ком женится», — сказала она, выбирая ресторан.
Платье для Марины она выбрала сама — тяжёлое, с кружевами и стразами.
— Оно мне не идёт, — попыталась возразить Марина.
— Девочка, — снисходительно улыбнулась свекровь. — Ты из провинции. Что ты понимаешь в хороших вещах? Это платье от известного дизайнера, оно стоит как три твоих годовых зарплаты в твоей библиотеке. Носи и радуйся.
И Марина надела это платье. Фотографировалась в нём, улыбалась гостям, танцевала с Кириллом первый танец. А свекровь стояла рядом с сыном и говорила каждому гостю:
— Он мог выбрать любую, но выбрал скромную девочку. У него доброе сердце, весь в отца.
Марина быстро поняла, что замужество — это совсем не то, о чём она мечтала. Антонина Павловна приходила к ним домой без предупреждения, переставляла вещи, критиковала приготовленный Мариной ужин и постоянно напоминала сыну, что он «мог выбрать и получше».
— Ты бы хоть причёску сменила, — говорила она, глядя на длинные волосы Марины. — В твоём положении надо выглядеть респектабельно.
— В каком положении? — не понимала Марина.
— В положении жены моего сына, конечно, — удивлялась свекровь. — Ты же теперь Захарова, а не как там тебя…
— Кривцова.
— Вот именно, — кивала Антонина Павловна. — Захарова теперь. А Захаровы в нашем кругу — фамилия уважаемая.
Кирилл в таких разговорах обычно отмалчивался или уходил в другую комнату. Если же Марина пыталась пожаловаться ему на мать, он только отмахивался:
— Она желает нам добра. Просто у неё свои представления о том, как всё должно быть.
К концу первого года брака Марина устроилась на работу — редактором в небольшое издательство. Антонина Павловна восприняла это как личное оскорбление.
— Зачем тебе работать? — недоумевала она. — Кирилл хорошо зарабатывает. Лучше бы ребёнком занялась.
— Мы пока не планируем детей, — отвечала Марина.
— Это ты не планируешь, — отрезала свекровь. — Кирилл очень хочет сына. Мы с ним уже и имя выбрали — Артём. В честь моего отца.
Марина тогда впервые всерьёз поссорилась с мужем.
— Ты обсуждаешь с матерью то, что касается только нас? — кричала она. — Имя нашего будущего ребёнка? Которого мы даже не планировали!
— Мама просто пошутила, — успокаивал её Кирилл. — Она иногда так говорит… Фантазирует.
Но Марина уже тогда почувствовала, что дело не в шутках. Антонина Павловна медленно, но верно разрушала их брак, и Кирилл ей это позволял.
На второй год их брака в издательстве, где работала Марина, объявили конкурс рукописей. Она отправила свою повесть — историю о девушке, которая уехала из родного города в поисках лучшей жизни. К её удивлению, редколлегия высоко оценила работу и предложила издать книгу небольшим тиражом.
Марина была счастлива. Она мечтала об этом с юности — увидеть свой текст напечатанным, держать в руках книгу со своим именем на обложке. Когда она рассказала об этом Кириллу, тот обрадовался и предложил отметить это событие ужином в ресторане.
Но когда о книге узнала Антонина Павловна, всё изменилось.
— Ты что, написала про нас? — напрямую спросила она.
— Нет, конечно, — удивилась Марина. — Это художественный текст.
— А про сына моего там есть? Про нашу семью?
— Антонина Павловна, это выдуманная история. Я начала писать её ещё до знакомства с Кириллом.
Свекровь поджала губы.
— Я не хочу, чтобы фамилия моего сына светилась в каких-то… сомнительных изданиях.
— Марина публикуется под своей девичьей фамилией, — вступился за жену Кирилл.
— Да? — удивилась Антонина Павловна. — Ну, это другое дело.
Но на следующий день, когда Кирилл был на работе, свекровь позвонила Марине.
— Я поговорила с Алексеем Степановичем, — сказала она без предисловий.
— С кем? — не поняла Марина.
— С директором твоего издательства. Мы с ним в одном санатории отдыхали в прошлом году. Я объяснила ситуацию, и он согласился, что публикация твоего… произведения сейчас преждевременна. Ты ещё молода, неопытна. Поработай пока редактором, набирайся мастерства.
У Марины потемнело в глазах.
— Вы… что сделали?
— Защитила репутацию семьи, — спокойно ответила свекровь. — Ты ещё спасибо скажешь. Представляешь, какой позор был бы, если бы твоя книжка провалилась? А она бы провалилась, поверь мне. Я прочитала твою рукопись. Кирилл оставил на столе.
Марина вцепилась в телефон так, что побелели пальцы.
— Вы не имели права.
— Я мать, — отрезала Антонина Павловна. — Я всегда буду защищать интересы своего сына. А теперь успокойся и займись чем-нибудь полезным. Уборкой, например. У вас дома бардак.
На следующий день Марина пришла в издательство и узнала, что публикацию её книги действительно отменили. «Финансовые трудности», — виновато развёл руками главный редактор, избегая её взгляда.
Вечером она рассказала обо всём Кириллу.
— Мать просто хотела как лучше, — вздохнул он после долгого молчания. — Она считает, что сейчас не время.
— Для чего не время? Для того, чтобы я реализовала свою мечту?
— Для публичности, — он смотрел в сторону, теребя пуговицу на рубашке. — У меня на работе сейчас сложный период. Меня рассматривают на повышение. Любая… неоднозначность может навредить.
— Неоднозначность? — Марина не верила своим ушам. — Моя книга — это неоднозначность?
— Ты не понимаешь, — раздражённо бросил Кирилл. — У нас в компании строгие правила. Репутация семьи имеет значение.
В тот вечер они впервые переночевали в разных комнатах.
Третий год их брака начался с новости о беременности. Марина не планировала ребёнка, но и не предохранялась особо тщательно. Часть её верила, что малыш может всё изменить — вернуть то тепло и близость, которые они с Кириллом потеряли.
Антонина Павловна встретила новость с нескрываемым восторгом.
— Наконец-то! — воскликнула она. — Я уж думала, не дождусь внука.
— Мы ещё не знаем пол ребёнка, — осторожно заметила Марина.
— Будет мальчик, — уверенно заявила свекровь. — В нашей семье первенцы всегда мальчики. Назовём Артёмом.
Первый триместр Марина страдала от сильного токсикоза. Ей стало трудно работать полный день, и она перешла на удалённый режим. Кирилл всё больше времени проводил на работе — его действительно повысили, и теперь он возвращался домой поздно вечером, уставший и молчаливый.
Антонина Павловна же, напротив, стала появляться у них дома ещё чаще. Она приносила витамины, которые Марина не просила, записывала её к «лучшим» врачам, не интересуясь её мнением, и постоянно давала советы:
— Не ешь это, вредно для малыша.
— Не сиди так, испортишь осанку.
— Не читай эти книги, от них только нервы. Вот, я принесла правильную литературу о беременности.
На четвёртом месяце, когда токсикоз наконец отступил, свекровь явилась с дизайнером интерьера.
— Будем переделывать твою комнату в детскую, — заявила она с порога.
— Какую ещё мою комнату? — не поняла Марина.
— Ну, эту твою библиотеку, — Антонина Павловна небрежно махнула рукой в сторону небольшой комнаты, где Марина обустроила себе рабочий кабинет. Там стоял её письменный стол, стеллажи с книгами и удобное кресло, в котором она любила читать.
— Но это моё рабочее место, — возразила Марина. — Я здесь работаю.
— После родов ты всё равно уйдёшь в декрет, — отмахнулась свекровь. — А потом какая работа? Ребёнком надо заниматься.
— У нас есть ещё одна комната, — напомнила Марина. — Гостевая. Её можно переделать в детскую.
— Не говори глупостей, — одёрнула её Антонина Павловна. — Гостевая комната нужна, когда я приезжаю ночевать. А с ребёнком я буду приезжать часто, поверь. Тебе понадобится помощь.
Вечером Марина рассказала об этом разговоре Кириллу, надеясь на поддержку.
— Мама права, — сказал он, не отрываясь от ноутбука. — Детская должна быть светлой, а в твоей комнате самые большие окна. Логично сделать там.
— А где я буду работать?
— На кухне, — пожал плечами Кирилл. — Или в гостиной. Какая разница? Тем более, с ребёнком ты вряд ли сможешь полноценно работать первое время.
Через неделю начался ремонт. Антонина Павловна выбрала обои, мебель, светильники — всё в голубых тонах, хотя УЗИ ещё не показало пол ребёнка. Марина пыталась возражать, но её никто не слушал.
Её книги — целая библиотека, которую она собирала годами — свекровь велела вынести в кладовку.
— Они собирают пыль, — сказала она. — Для ребёнка это вредно.
Марина плакала, сидя среди коробок с книгами, а Кирилл уговаривал её «не драматизировать».
— Это же просто вещи, — говорил он, и в его голосе звучало раздражение. — Что ты устраиваешь сцены из-за каждой мелочи? Ты беременна, тебе нужно беречь нервы.
На шестом месяце беременности у Марины начались проблемы со здоровьем. Врач прописал ей строгий постельный режим и полный покой.
— Вот видишь, — торжествующе сказала свекровь, когда узнала диагноз. — Я тебе говорила: меньше нервничай. А ты всё своё — книги, работа…
Теперь Антонина Павловна приходила к ним каждый день — готовила, убирала, стирала. Марина лежала в спальне, и к ней доносились звуки чужой жизни в её собственном доме. Свекровь перекладывала вещи, меняла шторы, выбрасывала то, что считала ненужным. Кирилл с матерью подолгу разговаривали на кухне, и Марина слышала, как свекровь говорит:
— Ей нужно перестать работать совсем. С ребёнком это невозможно совмещать. Особенно с её-то здоровьем.
— Но она любит свою работу, — неуверенно возражал Кирилл.
— Все женщины любят работу, пока не станут матерями, — отрезала Антонина Павловна. — Потом приоритеты меняются. Поверь, я знаю, о чём говорю. Я тоже когда-то мечтала о карьере, но выбрала семью. И ни разу не пожалела.
Марина закрывала уши подушкой, чтобы не слышать этих разговоров. Она чувствовала, как теряет себя — свою личность, свои мечты, своё пространство. Беременность, которая должна была принести радость, превратилась в кошмар.
На седьмом месяце она начала замечать странности в поведении Кирилла. Он всё чаще задерживался на работе, а возвращаясь, пахнул чужими духами. Однажды Марина нашла в кармане его пиджака чек из ресторана на значительную сумму — на ужин на двоих, с бутылкой дорогого вина.
Она не стала устраивать скандал. Просто молча положила чек на стол, когда Кирилл вернулся домой. Он побледнел, потом покраснел, а затем выкрикнул:
— Ты копаешься в моих вещах?
— Я искала зарядку для телефона, — тихо ответила Марина. — И нашла это.
— И что с того? — вызывающе спросил он. — Я не могу поужинать с коллегой?
— С коллегой, которая носит «Chanel №5»?
Кирилл швырнул пиджак на кресло и процедил:
— Да, представь себе. Есть женщины, которые следят за собой даже на последних месяцах беременности. Которые не превращаются в вечно ноющее существо. Которые интересуются чем-то кроме своих драгоценных книжек!
В ту ночь он не пришёл домой. А на следующий день позвонила Антонина Павловна.
— Кирилл у меня, — сухо сообщила она. — Ему нужно отдохнуть от твоих истерик.
— Я не устраивала истерик, — устало возразила Марина.
— Он говорит другое, — отрезала свекровь. — Послушай меня, девочка. Мужчины не выносят постоянного недовольства. Ты должна создавать уют, атмосферу тепла, а не упрекать его за каждую мелочь.
— Измена — это мелочь?
— О чём ты? — деланно удивилась Антонина Павловна. — Кирилл тебе не изменял. Он просто поужинал с коллегой. Если ты будешь продолжать в том же духе, ты потеряешь семью. Подумай об этом. И о ребёнке.
Через три дня Кирилл вернулся домой. Он был мрачен и неразговорчив. Марина пыталась наладить отношения — готовила его любимые блюда, не поднимала больше тему ресторана, старалась быть приветливой, несмотря на своё состояние.
Но что-то безвозвратно изменилось. Кирилл словно отгородился от неё невидимой стеной. Он выполнял роль внимательного мужа — спрашивал, как она себя чувствует, приносил лекарства, помогал по дому. Но в его глазах больше не было тепла. Он смотрел сквозь неё.
А потом случилась трагедия. На восьмом месяце беременности у Марины отошли воды. Кирилла не было дома — он снова задержался на работе. Марина вызвала скорую, и ее увезли в роддом. Схватки начались раньше срока, врачи делали всё возможное…
Но ребёнка спасти не смогли. Он родился уже без признаков жизни.
Мальчик. Как и предсказывала Антонина Павловна.
Горе раздавило Марину. Она лежала в больничной палате и не могла поверить, что этот кошмар происходит с ней. Кирилл приходил каждый день, приносил цветы и фрукты, но говорил мало. В его глазах она видела не столько скорбь, сколько разочарование.
Когда её выписали, дома их встретила Антонина Павловна.
— Я всё приготовила, — сказала она, и в её голосе впервые за всё время звучало что-то похожее на сочувствие. — Тебе нужно восстановиться. Я побуду с вами первое время.
Марина только кивнула. У неё не было сил спорить.
Первые недели после выписки прошли как в тумане. Марина целыми днями лежала в постели, глядя в потолок. Антонина Павловна хозяйничала в квартире, готовила еду, которую Марина почти не ела, и постоянно говорила:
— Ничего, ты ещё молодая. У вас будут другие дети.
Но Марина знала, что других детей не будет. Не в этом браке.
Через месяц после трагедии Кирилл сказал, что уезжает в командировку. На неделю. Марина только кивнула.
— Тебе нужно что-нибудь привезти? — спросил он, стоя в дверях с чемоданом.
— Ничего, — покачала головой Марина. — Спасибо.
Он неловко потоптался на пороге, потом подошёл и поцеловал её в лоб.
— Выздоравливай. Мама будет заходить.
Как только за ним закрылась дверь, Марина встала с кровати, подошла к окну и долго смотрела, как его машина выезжает со двора. Потом она открыла шкаф и достала оттуда чемодан.
Она не плакала, собирая вещи. Слёзы кончились ещё в больнице. Осталась только пустота и уверенность, что нужно уйти. Спасти себя, пока не поздно.
Марина написала записку — короткую и сухую. «Я ухожу. Не ищи меня. Спасибо за всё. Прощай».
Она оставила обручальное кольцо на столе рядом с запиской. Потом вызвала такси и уехала на вокзал.
Назад, в свой родной город.
Развод Кирилл оформил быстро. Марина не претендовала ни на что — ни на имущество, ни на алименты. Она просто хотела свободы.
Она вернулась к родителям, устроилась на работу в местное издательство и начала жизнь с чистого листа. Доставала из коробок свои книги, расставляла их на полках, писала по вечерам. Нашла нового врача, который помог ей справиться с депрессией после потери ребёнка. Медленно, но верно возвращалась к себе прежней.
И вот теперь, спустя год после их расставания, они встретились снова — в районном суде, чтобы официально оформить развод. Точнее, встретилась Марина не с бывшим мужем, а с его матерью.
— Так что ты скажешь насчёт украшений? — настойчиво спросила Антонина Павловна, возвращая Марину в реальность. — Кирилл говорит, он дарил тебе золотой браслет, серьги с бриллиантами…
Марина медленно выпрямилась и посмотрела в глаза свекрови.
— Вы знаете, Антонина Павловна, — спокойно произнесла она. — Я могу вернуть эти украшения. Они у меня сохранились. Но тогда и вы верните мне кое-что.
— Что именно? — настороженно спросила та.
— Три года моей жизни, — улыбнулась Марина. — Мою книгу, которую вы помешали издать. Моего ребёнка, которого я потеряла из-за постоянных стрессов. Мою веру в себя, которую вы так старательно уничтожали каждый день. Верните мне это всё, и я с радостью отдам вам побрякушки, которые ваш сын дарил мне вместо любви и поддержки.
Антонина Павловна побледнела.
— Как ты смеешь… — начала она, но Марина перебила её:
— А теперь извините, мне пора. У меня сегодня презентация моей новой книги. Она, кстати, о женщине, которая нашла в себе силы начать всё сначала, несмотря ни на что.
Марина развернулась и пошла к выходу из здания суда. Антонина Павловна поспешила за ней.
— Ты не можешь просто так уйти! — крикнула она в спину. — Мы ещё не закончили!
Марина остановилась и медленно обернулась.
— Нет, Антонина Павловна, мы закончили. Давно закончили.
— Ты разбила сердце моему сыну, — в голосе свекрови звучало неприкрытое презрение. — Он дал тебе всё, а ты…
— А я что? — Марина подошла ближе, глядя прямо в глаза женщине, которая сделала её жизнь невыносимой. — Что именно я сделала не так? Любила вашего сына? Терпела ваше вмешательство в нашу жизнь? Пыталась сохранить семью, даже когда он изменял мне?
Она сделала паузу, чувствуя, как внутри поднимается давно сдерживаемая ярость.
— Знаете, что самое печальное, Антонина Павловна? Вы не понимаете, что сами разрушили жизнь своего сына. Не я. Он никогда не станет по-настоящему счастлив, пока вы контролируете каждый его шаг. И никакая женщина с ним не уживётся, пока вы считаете себя главной женщиной в его жизни.
Антонина Павловна побелела от гнева.
— Как ты смеешь читать мне нотации, девчонка из провинции! — прошипела она. — Кто ты такая, чтобы судить меня? Мой сын добился всего благодаря мне! Я воспитала его, я сделала его тем, кем он стал!
— Именно, — кивнула Марина. — Вы сделали его тем, кем он стал. Безвольным человеком, который не способен ни защитить свою жену, ни взять ответственность за собственную жизнь. Даже сюда он послал вас вместо себя.
В этот момент из-за колонны появился Кирилл. Он стоял в нескольких метрах от них, молча наблюдая за сценой. Марина не знала, сколько он уже слышал, но это больше не имело значения.
— Ты тоже здесь, — констатировала она, глядя на бывшего мужа. — Что ж, хорошо. Теперь я могу сказать это вам обоим. Я благодарна вам.
— За что? — опешил Кирилл.
— За то, что вы показали мне, какой не должна быть семья, — спокойно ответила Марина. — За то, что я наконец поняла: лучше быть одной, чем с человеком, который позволяет своей матери управлять вашей жизнью. Я свободна теперь. По-настоящему свободна.
Она повернулась к Антонине Павловне:
— Можете оставить себе все эти украшения. Они мне больше не нужны. Считайте это платой за урок, который я получила.
С этими словами Марина вышла из здания суда и глубоко вдохнула свежий весенний воздух. Небо над Москвой было удивительно ясным, словно омытым недавним дождём. Она посмотрела на часы — до презентации её книги оставалось ещё три часа. Достаточно времени, чтобы зайти в кафе и выпить чашку кофе.
Её телефон завибрировал — сообщение от редактора: «Уже всё готово, ждём тебя! Первые читатели собираются».
Марина улыбнулась и быстрым шагом направилась к метро. Она знала, что впереди — новая жизнь. Без оглядки на прошлое. Без компромиссов. Без сожалений.
За спиной хлопнула тяжёлая дверь суда, словно ставя точку в этой истории…
