— Всё, Паш, я побежала! — Алиса на ходу застёгивала сумочку. — Не жди меня, буду поздно. Как приеду — сразу в койку, и чтоб меня никто не трогал до обеда!
Она чмокнула мужа в щёку и уже почти выскочила из спальни, когда Павел её окликнул:
— Стой-стой! Ты что, забыла? Завтра же мама приезжает! С утра пораньше!
Алиса застыла в дверях. Ну вот, думает, началось…
— И? — она медленно повернулась к мужу.
— Ну как «и»? Надо же что-то приготовить, испечь… Неудобно как-то, если стол пустой будет.
Алиса закатила глаза. Ей что, всю ночь у плиты стоять после дня рождения подруги?
— Паш, милый, — она старалась говорить спокойно, хотя внутри уже закипала. — Если тебе так важно, чтобы твоя мамочка была довольна — сам и готовь. Твой ужин в холодильнике, греть две минуты в микроволновке. Всё, я опаздываю!
— Алис, ну что ты как маленькая? Это же моя мать!
— Вот именно! ТВОЯ! — Алиса уже не сдерживалась. — Сколько можно это обсуждать? Твои гости — твоя забота. Мои — моя. Всё просто как дважды два!
— Но она же…
— Паш, давай начистоту. Твоя мать меня терпеть не может. И знаешь что? Это взаимно! Так какая разница, испеку я пирог или нет? Она всё равно найдёт, к чему придраться. «Ой, а что это тесто такое жёсткое?» или «А почему крем не взбитый?» Мне это надо?
Павел молчал. Он знал, что жена права — мать действительно постоянно критиковала Алису. Но как объяснить жене, что для него важно хотя бы видимость нормальных отношений?
— Это же элементарная вежливость… — попытался он ещё раз.
— Паш, всё! Разговор окончен. Такси ждёт, счётчик тикает. Если хочешь произвести впечатление — действуй. Пока!
Она выскользнула за дверь, оставив мужа стоять посреди коридора с открытым ртом. Паша от досады пнул её зимние кроссовки.
— Чудесно! Просто чудесно! — проворчал он и поплёлся обратно в спальню.
Что ж, думал он, устраиваясь перед телевизором, придётся завтра с утра пораньше в магазин сгонять. Купит готовых салатов, нарежет колбасы с сыром… Сойдёт за домашний стол.
Будильник прозвенел в половине пятого. Паша с трудом разлепил глаза — Алиса ещё не вернулась. Или уже вернулась? Он повернулся — жена спала, уткнувшись лицом в подушку. Даже не разделась толком, только туфли скинула.
«Нагулялась», — с лёгкой злостью подумал он, но будить не стал. Себе дороже — если Алису разбудить не вовремя, она весь день как фурия будет.
На вокзале было холодно и пусто. Паша подпрыгивал на месте, пытаясь согреться, и думал о том, что мог бы сейчас спать в тёплой постели. Но нет — мама обидится, если не встретить.
Поезд прибыл с опозданием. Валентина Игоревна вышла из вагона с двумя огромными сумками — как всегда, навезла гостинцев.
— Пашенька! Сыночек! — она бросилась обнимать сына. — Ну что, один приехал? Жена твоя так и не соизволила встать?
«Началось», — мысленно вздохнул Павел.
— Мам, ну что ты сразу… Она вчера поздно вернулась, устала.
— Устала! — фыркнула Валентина Игоревна. — От чего это она устала? От гулянок своих? А то, что свекровь приезжает — это ей безразлично, да?
— Мам…
— Что «мам»? Я тебе два года назад говорила — разводись! Нашёл себе… Ни готовить не умеет, ни порядок навести, ни старших уважать!
Паша молча взял мамины сумки. Спорить было бесполезно — она всё равно гнула свою линию.
Всю дорогу домой Валентина Игоревна причитала. И про то, что во времена её молодости жёны вставали в пять утра, чтобы мужу завтрак приготовить. И про то, что невестка должна свекровь как родную мать почитать. И про то, что если бы она себя так с матерью мужа вела, то давно бы «схлопотала».
Паша слушал вполуха. Он уже привык к этим монологам. Мама никогда не принимала Алису, с самого начала. «Не нашего поля ягода», — говорила она. Хотя Паша до сих пор не понимал, что конкретно ей не нравилось. Может, то, что Алиса не бегала вокруг него, как мама вокруг отца? Или то, что у неё было своё мнение по любому вопросу?
— Мам, давай тише, — попросил он, открывая дверь квартиры. — Алиса спит ещё.
— Спит! В семь утра! Нормальные люди уже давно на ногах!
Но Валентина Игоревна специально тише не стала. Наоборот — загремела сумками, громко заговорила:
— Ой, Пашенька, я тебе твоих любимых котлеток навертела! И салатик «Оливье», как ты любишь, с колбаской докторской! А ещё пирожки с капустой! Помнишь, как ты в детстве их обожал?
Паша поморщился. Мама явно нарывалась на конфликт.
— Мам, пойдём на кухню, я чай поставлю.
— Чай! А что, жена твоя не может чай мужу и свекрови подать? Или это ниже её достоинства?
Тут дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась заспанная Алиса. Волосы растрёпаны, тушь размазана, в глазах — неприкрытая злость.
— Валентина Игоревна, — процедила она сквозь зубы. — Доброе утро. Могли бы потише? Некоторые люди после рабочей недели хотят выспаться.
— Ах, простите! — театрально всплеснула руками свекровь. — Я и забыла, что в этом доме все должны ходить на цыпочках, пока её величество изволит почивать!
Алиса прищурилась. Паша почувствовал, как температура в комнате упала на несколько градусов.
— Знаете что? — Алиса говорила тихо, но в её голосе слышалась сталь. — Вы в моём доме. МО-ЁМ. И я не позволю тут никому хамить. Ни вам, ни кому-либо ещё. Так что либо ведите себя прилично, либо…
— Либо что? — Валентина Игоревна выпрямилась во весь свой метр шестьдесят. — Что ты мне сделаешь, девочка?
— Либо поедете в гостиницу. Благо, их в городе полно.
— Паша! — взвизгнула его мать. — Ты слышишь, что эта… твоя жена мне говорит?!
Паша стоял между двумя огнями и чувствовал себя последним идиотом. С одной стороны — мать, которую он любил, несмотря на все её закидоны. С другой — жена, с которой он собирался прожить всю жизнь.
— Давайте все успокоимся… — начал он.
— Я спокойна, — отрезала Алиса. — Я просто хочу выспаться в собственном доме. Это так много?
Она развернулась и ушла в спальню, громко хлопнув дверью.
— Вот! — торжествующе воскликнула Валентина Игоревна. — Видишь, как она себя ведёт? Хамка! Я тебе говорила…
— Мам, пойдём на кухню, — устало сказал Паша. — Давай я тебя устрою в гостиной, отдохнёшь с дороги.
Алиса проснулась около одиннадцати. Настроение было паршивое — мало того, что не выспалась, так ещё и свекровь с утра пораньше нервы треплет.
Она нашла на тумбочке записку от Паши: «Уехал на работу, шеф вызвал. Постарайтесь не убить друг друга. Люблю. П.»
«Сбежал, — фыркнула Алиса. — Трус.»
Из-за двери доносились звуки — свекровь хозяйничала на кухне. Алиса знала: стоит только показаться, как начнётся новый раунд. Но долго прятаться в спальне она не собиралась. В конце концов, это её дом!
Она привела себя в порядок и вышла из комнаты с самым безмятежным видом. Валентина Игоревна стояла у плиты и что-то жарила. Запахло подгоревшим маслом.
— Добрый день, — максимально вежливо произнесла Алиса.
— О, проснулась! — свекровь обернулась. — Что, даже «доброе утро» сказать не можешь? Впрочем, какое уж тут утро…
«Спокойно, — мысленно уговаривала себя Алиса. — Не ведись. Она специально провоцирует.»
— Я буду кофе, — сообщила она, доставая из шкафчика чашку.
— Конечно, будешь! А мужу приготовить — это не царское дело!
— Паша прекрасно умеет варить себе кофе. Он взрослый мальчик.
— Взрослый! — возмутилась Валентина Игоревна. — Да я в твои годы уже троих вырастила! А ты тут нежишься до обеда!
— У всех своя жизнь, — философски заметила Алиса, включая кофемашину.
— Жизнь! Это у тебя жизнь — спать до обеда да по гостям шастать! А Пашенька мой работает как проклятый!
Алиса сосчитала до десяти. Потом до двадцати. Не помогло.
— Валентина Игоревна, — она повернулась к свекрови. — Давайте раз и навсегда всё проясним. Я работаю не меньше вашего Пашеньки. У меня ненормированный график, частые переработки. И если я хочу в выходной выспаться — это моё право. Если я хочу сходить на день рождения подруги — это тоже моё право. И вы, простите, тут вообще ни при чём.
— Ах, вот как! — Валентина Игоревна всплеснула руками, и масло брызнуло из сковородки. — Я, значит, ни при чём? Я, мать твоего мужа, ни при чём?!
— Именно. Вы — мать Паши. Не моя. И в мою жизнь вы лезть не будете.
— Да ты… Да как ты смеешь?!
— Очень просто смею. Это мой дом, моя жизнь, мои правила. Не нравится — дверь вон там.
Валентина Игоревна побагровела. Казалось, ещё чуть-чуть — и её хватит удар.
— Ты… Ты погоди! Вот приедет Паша…
— И что? — Алиса отпила кофе. — Думаете, он встанет на вашу сторону? Паша прекрасно знает, что я права. Просто он слишком добрый, чтобы вам это сказать.
— Добрый! Да ты из него тряпку сделала!
— Знаете что? Мне надоело. Либо вы прекращаете эти нападки, либо собирайте вещи. Выбор за вами.
Алиса допила кофе и пошла в гостиную. За спиной слышалось негодующее сопение свекрови.
Паша вернулся к обеду и застал идиллическую картину: мама и жена вместе готовили обед и мило беседовали. Он потёр глаза — может, привиделось?
— О, Паш, ты вернулся! — Алиса улыбнулась ему. — Мы тут с Валентиной Игоревной борщ варим. По её рецепту.
— П-правда? — Паша не верил своим ушам.
— Да-да, сынок, — подтвердила мама. И улыбнулась. Криво, но улыбнулась. — Алиса попросила научить.
Паша сел за стол. Происходящее казалось ему каким-то сюрреалистическим сном. Ещё утром они были готовы вцепиться друг другу в волосы, а теперь…
— Как на работе? — спросила Алиса, помешивая борщ.
— Да так, ерунда какая-то была. Отчёт срочно понадобился.
— Паш, а покажешь маме альбом с нашего отпуска? — вдруг предложила Алиса. — Валентина Игоревна интересовалась, где мы были.
— А… Конечно, покажу.
Весь день прошёл на удивление мирно. Валентина Игоревна была сама любезность, Алиса — предупредительность. Паша ходил счастливый, но немного настороженный. Уж слишком резкой была перемена.
Вечером, когда мама ушла спать, он спросил жену:
— Алис, что произошло? Вы же утром чуть не подрались.
Алиса загадочно улыбнулась.
— Мы просто поговорили. По душам. И пришли к взаимопониманию.
— И всё?
— И всё. Иди спать, устал небось.
Паша пожал плечами. Женщины — загадочные существа. Но если они помирились — ну и слава богу.
Неделя пролетела незаметно. Валентина Игоревна вела себя на удивление прилично — не придиралась, не язвила, даже пару раз похвалила Алисин кофе. Паша был на седьмом небе от счастья.
И вот настал день отъезда. На вокзале Валентина Игоревна обняла сына.
— Пашенька, я подумала… Наверное, не буду больше так надолго приезжать. Вы молодые, вам своим пространством нужно. Лучше вы к нам с отцом приезжайте.
— Мам, ты что? Мы всегда тебе рады!
— Знаю, сынок. Но всё-таки… Лучше так. Вы приезжайте, ладно? Отец соскучился.
— Конечно, мам. Обязательно приедем.
Паша помог матери сесть в вагон, помахал вслед отходящему поезду. На душе было легко — кажется, мама наконец приняла Алису. Может, теперь всё наладится?
А Валентина Игоревна устроилась в купе и думала совсем о другом. Она прекрасно помнила тот момент, когда наглая девчонка прижала её лицом к столу, вымазав в майонезе. Помнила унижение, злость, бессилие.
«Ничего, — думала она, глядя в окно. — Ты ещё приедешь ко мне в гости. И вот тогда мы посмотрим, кто тут главный. Ой, посмотрим…»
Поезд набирал скорость, увозя её всё дальше от города, где жил её сын с женой. Валентина Игоревна улыбалась. У неё было время подготовиться. И она подготовится. Ещё как подготовится…
А Паша вернулся домой и обнял жену.
— Спасибо тебе, — сказал он. — За то, что постаралась. Мама даже приглашает нас в гости!
— Пожалуйста, — Алиса прижалась к мужу. — Но в гости мы не скоро поедем. Очень не скоро.
— Почему?
— Потому что. Давай лучше чай пить. Я твой любимый пирог испекла.
Паша не стал настаивать. В конце концов, главное — что дома мир. А к родителям и правда можно не торопиться. Успеется.
Он не знал, что жена уже всё поняла по хитрому блеску в глазах свекрови на прощание. Битва была выиграна, но война — далеко не окончена. И следующий раунд пройдёт уже на территории противника.
Но это будет потом. А пока — можно выпить чаю с пирогом и насладиться тишиной в доме. Своём доме, где они с Алисой — хозяева. И где никто не смеет указывать им, как жить.
— Люблю тебя, — сказал Паша.
— И я тебя люблю, — ответила Алиса. — Идём, пирог остынет.
Они пошли на кухню, держась за руки. За окном садилось солнце, окрашивая комнату в тёплые золотистые тона. Жизнь продолжалась. И она была прекрасна.
