Большая, светлая квартира в новом районе казалась Марине и Кириллу воплощением мечты.
После пяти лет в тесной однушке, каждое утро здесь начиналось с улыбки: просторная кухня, огромная гостиная, детская для их четырехлетнего сына Миши и, главное, гостевая комната!
«Наконец-то можно принимать друзей без стеснения», – думала Марина, развешивая занавески.
Кирилл был счастлив видеть жену такой довольной, но медовый месяц в новой квартире длился ровно до первого звонка свекрови.
Мариночка, золотце! Кирилл, поздравляю с новосельем! Какая радость! Ну, теперь у нас есть, где разместить гостей! – голос Анны Антоновны в трубке звучал как фанфары перед наступлением. – Кстати, тетю Люсю из Кременчуга, помнишь? У нее как раз рейс в Москву с пересадкой на двое суток! Я ей сразу сказала: «Люсенька, не волнуйся, у Кирилла теперь хоромы, он всех примет! Она завтра прилетает!»
Марина остолбенела, глядя на Кирилла. Тетя Люся? Та самая, которая ворчит на современную молодежь и спит исключительно с открытой форточкой, даже в январе?
Мама, ну мы только переехали… Да и планы… – попытался возразить Кирилл, но Анна Антоновна его тут же перебила.
Какие планы?! Тетя Люся – семья! Она меня, знаешь, сколько выручала. Всего-то два дня! Вы же не звери! Я ей ключи завтра передам, у меня дубликат остался с прошлого раза!
Так все и началось. Тетя Люся пробыла не два, а пять дней. Она критиковала запах мыла в ванной («пахнет химией»), ворчала, что Марина «слишком много работает, а не сидит дома с ребенком», и оставила в гостевой комнате стойкий аромат дешевых духов и тушенки из своего баула.
Марина выдохнула, когда дверь за тетей Люсей закрылась.Отдохнули супруги ровно неделю.
Дорогие мои! – Анна Антоновна вновь ворвалась в их жизнь своим звонком. – Случилась маленькая неприятность. У подруги моей, Веры Петровны, муж, Степаныч, ремонт в квартире затеял. Пыль, грохот… Ну, я не выдержала, сказала: «Верочка, поезжай к Кириллу! У него же гостевой рай! Она — скромная дама, всего на недельку, пока штукатурка сохнет!
«Скромная женщина» оказался любительницей крепких настоек и громкого храпа.
Она заняла диван в гостиной, так как «в комнате ей было душно», и смотрела до полуночи на полной громкости свои сериалы.
Сын Миша начал просыпаться по ночам. Марина почувствовала себя невольным узником в собственном доме.
Кирилл, когда это закончится? – женщина попыталась сдержать слезы усталости и злости, пока тетя Вера на диване сопела, как паровоз. — Почему твоя мать не взяла ее к себе, а притащила к нам?
Марина, ну она же всего на неделю… Мама хотела как лучше. Она же просто помогает людям, – Кирилл погладил жену по спине, но его оправдания звучали все слабее.
Помогает? За наш счет! Наша квартира превратилась в бесплатную гостиницу Анны Антоновны! А мы – в обслуживающий персонал! Где наши границы? Где наш покой?
Тетя Вера уехала, оставив после себя пятно на ковре и пустые бутылки. Марина настаивала на разговоре со свекровью.
Кирилл сопротивлялся, но вид измученной жены взял верх. Разговор с матерью вышел напряженным.
Анна Антоновна сидела, развалившись, на их новом диване, как королева на троне.
Мама, мы очень тебя любим, но нам нужно поговорить о гостях, – начал осторожно Кирилл.
О каких гостях? О родне? О друзьях? Люди должны людям помогать! Я всю жизнь так живу! – Анна Антоновна всплеснула руками. – У вас места – завались! Чемодан поставить некуда? Это жадность, Маргарита! – она всегда «случайно» путала имя Марины, когда злилась.
Анна Антоновна, – Марина взяла себя в руки, ее голос дрожал, но был тверд. – Это наш дом. Наша семья. Мы рады видеть вас, ваших близких друзей, но по предварительной договоренности, и не на недели! Мы не можем жить в постоянном стрессе, с чужими людьми на диване. Это нарушает наш быт, режим Миши…
Чужие люди?! Тетя Люся – чужая?! Тетя Вера – чужая?! Да это же золотые люди! Вы эгоисты! Кирилл, ты слышишь, как твоя жена с дорогими мне людьми обращается?!
Мама, Марина права, – мужчина наконец встал рядом с женой. – Мы не против гостей, но мы должны знать заранее, согласовывать сроки. И ключи… Мама, отдай, пожалуйста, дубликат наших ключей.
Анна Антоновна сначала побледнела, а потом резко покраснела.
Ключи?! Да вы что! Я же мать! Я же не ворую! Я же для вас стараюсь, связи налаживаю!
Это не вопрос доверия, мама, – терпеливо объяснял Кирилл. – Это вопрос уважения к нашему пространству. К нашему дому. Пожалуйста, отдай ключи.
Да заберите вы свои ключи! – Анна Антоновна с силой швырнула связку с дубликатом на журнальный столик. – Живите как дикари, никого не пускайте! Увидим, кто вам поможет в трудную минуту!
Она встала и направилась к выходу, драматично вытирая несуществующую слезу.
Спасибо, сыночек! Спасибо, невестка, за теплый прием. Очень душевно…
Дверь за женщиной захлопнулась, и в квартире воцарилась тишина, которую не нарушал ни чужой храп, ни звук чужих чемоданов.
Марина опустилась на диван, почувствовав одновременно облегчение и вину. Кирилл присел рядом, взяв ее за руку.
Наконец-то, – прошептала Марина. – Она сильно на нас обиделась?
Переживет, – Кирилл крепко обнял жену. – Остынет, поймет, а если нет… Мы должны были это сделать раньше. Это наш дом… Да и какого черта у нас вообще должны лазить по дому ее подруги? Давно надо было за себя постоять, а не делать все, что она говорит… Мы не обязаны расплачиваться своим покоем за её желание быть благодетельницей за чужой счёт. Пусть побушует.
Он встал, подошёл к столу и поднял злосчастный дубликат ключа. Металл был холодным.
Кирилл молча направился в кладовку, к старому металлическому ящику с инструментами.
Открыл его, достал мощный магнит и прилепил ключ к внутренней стенке, туда, где его могла бы найти только Марина в случае крайней необходимости.
– Спрячем подальше от «гостеприимных» порывов, – пояснил он, возвращаясь. – Надеюсь, запасной комплект нам никогда не понадобится.
Обида Анны Антоновны была мощной и болезненной. Она искренне недоумевала, почему сын с невесткой вдруг расхотели привечать «дорогих ей людей».
Поведение супругов она списывала на то, что Марина с Кириллом просто зазнались, когда улучшили свои жилищные условия.
Мать и сын примирились через два месяца, однако едва только они наладили отношения, как Анна Антоновна снова заговорила о том, что было бы неплохо приютить ее троюродную сестру.
У себя приюти! — холодно ответил Кирилл.
Лицо матери покрылось красными пятнами. Она вскочила с места и направилась на выход со словами:
Я думала, что вы все осознали, а вы…
Заставить Анну Антоновну понять, что они не хотят видеть чужих в своем доме, им так и не удалось.
