Этот день Галина Николаевна вспоминала с дрожью в теле до последних дней. В ушах часто звучали слова сына, которые хлестали ее, словно бичом, просыпалась постоянно от кошмаров, в которых возвращался тот последний разговор.
Но это будет позже, а пока счастливая семья жила размеренной обычной жизнью и никто даже представить не мог, что когда-то все поменяется и станет иначе.
Галина Николаевна и Павел Васильевич поженились по большой любви. Она ждала его из армии три года, верно ждала. А он, в знак благодарности за это сразу женился на ней и стал примерным семьянином, за зависть многим. Они каждую свободную минуту проводили вдвоем. По вечерам их видели прогуливающимися вдоль скверика недалеко от дома, в выходные ездили за город.
По дому муж всегда помогал Галине, а она, по необходимости, старалась помочь ему.
— Какая пара, — с завистью смотрели им вслед, а они боялись, чтобы не сглазили. Но настоящую любовь ничем не разрушить и с каждым днем их отношения становились все крепче.
Детей у пары долго не было, и Галя уже начинала беспокоиться, но Павел нежно обнимал ее в эти моменты и шептал: «Все будет, в свое время, поверь».
И время это наступило.
Уже ближе к сорока годам Галина родила долгожданную дочь, а еще через три года – сынишку.
Дети радовали родителей не только послушанием, но и успехами в учебе.
Дочка Маргаритка училась на «отлично», а сынишка, Глеб, учился хоть и без троек, но без помощи сестры не обходился.
Часто всей семьей они уезжали на все лето на дачу. Детям свежий воздух шел на пользу — целыми днями почти пропадали у реки, но и родителям по огороду успевали помогать.
Павел неплохо зарабатывал и семья ни в чем особо не нуждалась.
Автомобиль был, одевались неплохо. Продукты тоже были все, доставали через знакомых.
После школы Маргарита поступила в училище на кулинара, это была ее мечта с детства – выпекать красивые торты и радовать детишек и взрослых своими шедеврами.
Дома они с матерью часто вместе пекли, а Глеб был самым сладкоежкой и уплетал выпечку за обе щеки, но при этом оставался в форме, посещая спорт зал каждый вечер с друзьями.
А когда он наконец-то отучился, поступать никуда не захотел, а устроился на фабрику учеником наладчика оборудования. Нравилось ему это занятие — чинить, настраивать.
Маргаритка сначала работала на украшении тортов в кулинарии, потом перевели на подготовку теста, а проработав кулинаром несколько лет, она попробовала печь торты на заказ и дело пошло на удивление неплохо. Сама того не ожидая, постепенно свое хобби Рита превратила в самый настоящий бизнес, и уже гораздо позднее вместе с мужем они открыли свой небольшой кулинарный цех.
А Глеб, вернувшись из армии, так и продолжил работать на фабрике, где получил через пять лет комнату в малосемейке, и после этого женился.
Родители были счастливы, что дети пристроены, у каждого семья, да и внуки уже пошли.
Часто они собирались большой дружной семьей на даче, где ребятишки резвились, а взрослые делились новостями, работали на огороде дружно, делали на зиму заготовки.
Постепенно супруга Глеба начала высказывать недовольство по поводу того, что комнатки им для проживания недостаточно, настаивала, чтобы Глеб искал работу получше, указывала пальцем на его богатую сестру и твердила, что могли бы и помочь, что за родня такая! А раз помочь не могут, то и нечего водиться с ними.
Глеб с семье на даче появляться стал все реже, родителям звонить почти перестал. Забежит порой на полчаса, чтобы жена не знала, да и только. С сестрой так и вообще не общался теперь.
Маргарита к тому времени уже жила с семьей в собственном доме, кондитерский цех расширили — работали вместе с мужем без выходных и отпуска, чтобы дела шли хорошо. А жена Глеба дома сидела, на работу выходить после декретного отпуска даже не планировала, несмотря на то, что дети в сад ходили. Зато мужа пилила за то, что мало зарабатывает, семью достойно обеспечивать не может, ютятся в этой комнатушке…
И им повезло. Соседка ее родственников собралась уезжать за границу, а дом продать не могла и предложила пожить там, чтобы уход за домом был и коммунальные услуги оплачены. Глеб не стал сопротивляться, и семья переехала. А немного позже хозяйка дома предложила выкупить его в рассрочку. И Глебова жена загорелась идеей. Даже на работу вышла, и Глеба заставила найти еще подработку в ночь. И он нашел. Сторожем. И хоть возможность поспать была, все равно не мог уснуть на рабочем месте, а днем на основную работу плелся кое-как. И лишь в обед ложился на скамейку и спал нормально целый час.
Две зарплаты они отправляли каждый месяц хозяйке дома, а через три года она пообещала приехать и попросила искать оставшуюся сумму, чтобы оформить документы.
К тому времени умер Павел Васильевич, пролежав целый год в постели после инсульта.
Маргарита помогала родителям, лекарства отцу покупала, продукты привозила, да и ухаживать за ним помогала матери в свободное время.
Глеб же навестил отца за этот год только раз, а дети его так и вообще не приезжали.
Но на похоронах он подошел к матери и прошептал, слегка наклонившись к ней:
— Мам, дай мне похоронку, я на работе заявление напишу на материальную помощь, а то у нас с деньгами слабовато.
И мать дала. А всю финансовую сторону по организации похорон взяла на себя Маргарита.
Хозяйка дома должна была вот-вот приехать, и супруга Глеба метала гром и молнии, требуя найти деньги.
— Иди к сестре своей, проси взаймы, — кричала она.
Но Маргарита ответила, что они еще сами не рассчитались полностью за свой дом, и такой суммы у них нет, хотя жена брата в это не поверила.
— Глеб, ты пойми, что хоть и свое у нас дело, расходов оно тоже требует немалых, плюс налоги платим, зарплату людям. Это кажется, что миллионы с неба сыплются, но на деле все не так. Да, не нуждаемся ни в чем, но и миллионов не имеем. Извини. – Пыталась объяснить Рита, но Глеб ушел с обидой.
И тогда жена предложила убедить мать продать ее квартиру и переехать к ним, хоть места и не было лишнего, но выкупить дом очень хотелось, тем более уже внесли ведь часть.
И он решился.
— Мам, продай квартиру, нам деньги просто позарез нужны, а мы тебя не бросим…
Уговаривать мать долго не пришлось. Она скучала по сыну и внукам и хотела наверстать то время, что они не общались.
Квартиру продали очень быстро. Маргариту поставили перед фактом, совета у нее никто не просил.
И вот, счастливая мать переехала в дом к сыну с невесткой. Поселили ее в малюсенькой проходной комнатке, которую так называла жена Глеба, а по сути, это был широкий коридор. Внуки с бабушкой особо не общались, и она целыми днями сидела на своем диване, читая газеты. А если пыталась включить телевизор, невестка просила тут же выключить:
— Не нужно шум создавать.
Готовить тоже бабушке не позволяли:
— Готовлю в этом доме только я, хозяйка, — заявила жена сына.
И она не просто так себя считала здесь хозяйкой — дом оформили на неё, хоть большую част суммы внесла мать Глеба. Да и остаток денег тоже им отдала. Обновили мебель, накупили одежды, и шиковали какое-то время, покупая дорогие продукты.
К дочери Галина Николаевна ездили теперь очень редко, и звонила украдкой, чтобы невестка ругать не начала.
А вскоре сын начал намекать матери, что неплохо было бы купить машину.
— Ну, тебя же в поликлинику возить надо, на такси не наездишься, а до автобуса дойти тебе уже непросто.
И мать не заставила долго ждать. Продала последнее, что осталось – любимую дачу семьи, приехав на которую однажды, Маргарита неожиданно для себя встретила там новых владельцев.
И вот, машина куплена, дом есть, но жена сына не успокаивалась.
Начала ворчать, что мать его стала неаккуратной, кран забывает закрыть, не разувается после улицы, роняет крошки, плохо моет за собой посуду, и еще куча претензий…
Сначала Глеб просто высказывал матери и просил следить за собой, а когда нотации жены порядком надоели, заскочил в комнатку к Галине Николаевне, скидал в пакет ее вещи и указал на дверь:
— Иди отсюда к своей дочери любимой, раз не умеешь себя вести!
Галина Николаевна сидела, боясь шелохнуться, глядя на сына покрасневшими мгновенно от жгучих слез глазами.
— Как же я пойду, сынок, я ведь все деньги вам отдала, вы обещали заботиться, а Маргаритке и копейки не досталось.
— Дочь твоя богатая, не обеднеет, нам эти деньги были нужнее, а ты и так нам крови попила немало, так что, в расчете.
— Да как ты можешь такое говорить, — губы женщины тряслись, руки не слушались, подняться не получалось.
Сын схватил ее за локоть, поднял и повел на улицу. Кое-как она успевала семенить за ним непослушными ногами, а когда оказалась за закрытой дверью, услышала, как сын кричал на жену:
— Ну что, довольна душенька твоя? Может, теперь пилить меня перестанешь, дашь вздохнуть спокойно?!
Галина Николаевна просидела так до самой ночи. Когда свет во всем доме погас, она достала из кармана телефон и набрала номер дочери.
— Что случилось? – сонным голосом спросила Рита.
— Глеб меня выставил на улицу. Сижу под его дверью. Думала, обратно позовет, но они спят уже давно, — подавленным голосом, борясь с удушьем, прошептала мать.
Маргарита сбросила вызов, а через двадцать минут уже была рядом.
Молча помогла матери пройти к машине, молча поехали. Никто не решался заговорить.
Рита поселила Галину Николаевну в светлой комнате с телевизором, но включать его она боялась.
Внуки часто забегали к ней, спрашивали, не нужно ли чего, делились новостями. А когда спросили, почему она не включает телевизор, ответила — боится, что мама их ругаться будет.
— С чего ты взяла, ничего она не будет ругаться, — но бабушка так и не решилась.
В этом доме к ней относились совсем иначе. И кушать приглашали за общий стол, а не приносили тарелку отдельно. И купала дочка, и каждый раз переодевала в чистую одежду, и постель меняла часто.
В семье сына такого не было, и от этого становилось еще больнее. Галина Николаевна чувствовала свою вину перед дочерью, боль за сына, и хотя Рита убеждала мать, что не держит зла, что ее здесь любят и ценят, с каждым днем ей становилось хуже. А уже через пару месяцев Галины Николаевны не стало.
Глебу Маргарита решила не сообщать, считая это справедливым. Он ведь даже не позвонил и не узнал, у них ли мать, в порядке ли.
Да и они о нем не знали ничего, и лишь спустя пять лет подруга Риты сообщили, что видела Глеба. Выглядит он, мягко говоря, не важно. Жена выгнала его из дома, с детьми общаться не дает. А он работает сторожем, там и живет.
— Адрес дать? – спросила подруга.
— Не надо, он сам сделал этот выбор…
