— Кларочка, что случи… — осеклась на полуслове, увидев её лицо.
— Боже мой, — выдохнула Валерия, — это что, Игнат?..
— Присядьте, — Клара говорила тихо, но твердо. — Мне нужно вам кое-что рассказать. И кое-что показать.
– Ты что, собралась в этом платье гостей встречать? Неужели нельзя надеть что-то приличное?
Клара механически водила расчёской по волосам, глядя в зеркало прихожей. Несколько седых прядей никак не хотели укладываться в пучок. Раньше она бы потратила не меньше получаса, добиваясь идеальной причёски, но теперь… Теперь было всё равно.
Она промолчала. Отложила в сторону расчёску и взяла тональный крем, чтобы попытаться хоть как-то замазать синяк у виска. Ещё свежий, появившийся на днях. «Случайно ударилась о дверцу шкафа», – привычно всплыло в голове заученное объяснение. Она отстранённо посмотрела на своё отражение. Синяк всё равно чуть просвечивал через нанесённый тональник. Какая разница?
– Приведи себя в порядок, гости уже подъезжают. Стыдно тебя такую показывать родственникам, – Игнат раздражённо одёрнул галстук.
Ещё раз придирчиво осмотрев жену, он заговорил снова:
– И улыбайся хотя бы, когда я с тобой разговариваю. Что ты вечно как в воду опущенная? – Он подошёл ближе, поправил прядь её волос на виске, прикрывая не до конца замазанный синяк. От его прикосновений Клара невольно поёжилась. – Имей совесть, у меня юбилей, вся семья собирается. Твои тоже едут, могла бы и постараться выглядеть прилично.
Клара бросила быстрый взгляд на своё отражение. Двенадцать лет назад она искренне верила, что ей достался идеальный муж. Успешный, внимательный, всегда такой заботливый на людях. Только теперь она понимала истинную цену этой «заботы».
– Я сказал – улыбайся! – Его пальцы больно сжали её подбородок, заставляя поднять голову. – И платье смени. Это старьё тебя только уродует.
Звонок в дверь заставил Игната отпрянуть. В одно мгновение его лицо преобразилось, засияв радушной улыбкой.
– Ну вот и наши дорогие гости! – Он шутливо подтолкнул жену к двери. – Давай, Кларочка, встречай семью.
В прихожей уже слышались голоса. Первой вошла Эльвира Лаврентьевна – мать Клары, за ней – грузный, но всё ещё статный Александр Владимирович, отец. Младшая сестра, Валерия, впорхнула последней, сияющая, в коротком голубом платье.
– Клара, милая! – Мать заключила дочь в объятия, и Клара невольно поморщилась от боли в ушибленных рёбрах. – Что-то ты похудела… И бледная какая.
– Да она у меня трудоголик, – Игнат приобнял тёщу за плечи. – Вечно с этой работой… Ох, простите, был с работой. Никак не может привыкнуть, что теперь можно отдохнуть, собой заняться.
«Можно отдохнуть…» Клара до боли прикусила губу, чтобы не расплакаться. Три месяца назад её сократили из издательства – после пятнадцати лет работы. В последние годы она всё чаще стала избегать важных встреч, перестала предлагать новые идеи. Когда началась реорганизация, её уволили одной из первых – как «неэффективного сотрудника». Наверное, так оно и было. Сложно быть эффективной, когда каждое утро начинается с мыслей о том, как не разозлить мужа очередной «глупостью».
– Ой, как бы я хотела отдохнуть! – Валерия звонко рассмеялась. – А то я после первого курса так устала! Ты не представляешь, Кларка, какие у нас требования в университете…
Клара машинально кивала, глядя, как ловко Игнат помогает сестре снять лёгкое пальто. Его пальцы чуть дольше необходимого задержались на её плечах. Или показалось? В последнее время ей многое казалось. Врач называл это «тревожностью на фоне стресса» и выписывал успокоительные. Которые муж регулярно выбрасывал – нечего травить себя химией, соберись уже наконец.
– Проходите, проходите в гостиную, – Игнат излучал радушие. – Я такой стол накрыл! Всё-таки сорок лет – дата серьёзная.
Пока все рассаживались за столом, Клара незаметно одёрнула рукав блузки. На запястье тоже темнел свежий синяк – след вчерашнего разговора о «бессмысленных тратах на психотерапевта». Игнат был прав – ей действительно стоило бы собой заняться. Вот только его представления о том, как именно это делать, почему-то всегда сопровождались болью.
Праздничный вечер тянулся мучительно долго. Игнат блистал в роли радушного хозяина – подкладывал угощения, развлекал гостей историями, то и дело целовал жену в висок. Никто, кроме Клары, не замечал, как больно при этом впивались в её плечо его пальцы.
– И представляете, – Игнат картинно всплеснул руками, – прихожу я домой, а она в слезах. Оказывается, весь день потратила на какой-то дурацкий проект, который даже не приняли! А я ей говорю – милая, да зачем тебе эта работа? Я же всё для тебя делаю, живи в своё удовольствие.
– Золотой ты мужик, Игнат, – Александр Владимирович поднял рюмку. – За тебя!
– И за наших прекрасных дам, – Игнат обвел взглядом стол, слишком надолго задержавшись на Валерии. – Кстати, о прекрасном. Лер, ты что-то говорила про новый бутик?
Клара заметила, как муж буквально впился глазами в сестру. Валерия, поглощенная рассказом о новом магазине возле университета, ничего не замечала, но Клара слишком хорошо знала этот оценивающий, собственнический взгляд. Когда-то он точно так же смотрел на неё саму – будто прицениваясь к дорогой вещи в магазине.
– У них такие платья, – щебетала Валерия, – и цены нормальные. Кларка, может, сходим вместе?
– Конечно, сходите, – оживилась Эльвира Лаврентьевна. – А то ты, Клара, совсем никуда не выбираешься в последнее время.
– И правильно! – подхватил Игнат. – Я давно говорю – надо развеяться, собой заняться. А то сидит целыми днями дома, даже краситься перестала.
Клара сжала под столом кулаки. Ещё полгода назад она пыталась «заняться собой» – записалась в бассейн. Хватило на два занятия. После второго Игнат устроил скандал – мол, видел, как она улыбалась тренеру. На следующий день он выбросил её абонемент.
– Кларка у нас тогда такая живая была, – мать вздохнула. – А сейчас что-то совсем поникла. Может, к врачу сходить?
– Зачем к врачу? – Игнат нахмурился. – Я же говорю – отдохнуть ей надо, развеяться. Вот, может, с Лерой по магазинам сходит, а то совсем себя запустила.
От того, как он произнес имя сестры, у Клары похолодело внутри. Она знала эти интонации, эту показную заботу. Когда-то он точно так же «заботился» о ней самой.
– Конечно, сходим! – Валерия радостно улыбнулась сестре. – Давай на следующей неделе?
Гости разошлись за полночь. Клара механически складывала тарелки в посудомойку, когда услышала за спиной шаги мужа. От его присутствия воздух в кухне словно сгустился.
– Ну что, – Игнат прислонился к дверному косяку, – видела, какая у тебя сестренка красавица выросла?
Клара промолчала, сосредоточенно раскладывала чашки по верхней полке посудомойки. Только бы он не заметил, как она сунула руку в карман фартука. Телефон жёг тело – уже неделю она записывала их «разговоры», настроив автоматическое сохранение в облако.
– Эй, я с тобой разговариваю! – он схватил её за плечо, развернул к себе. – Совсем оглохла? Я говорю – вылитая ты в молодости. Помнишь, какая ты была? А теперь поглядись в зеркало.
От его дыхания передёргивало. Клара попыталась отстраниться, но пальцы впились ещё сильнее.
– Знаешь, – Игнат наклонился к самому её лицу, – я тут подумал… Может, пора что-то менять? Молодая жена – молодой муж. А ты… – он презрительно скривился, – ты уже не тянешь. Ни как женщина, ни как хозяйка.
– Пусти, – Клара дёрнулась, но он только сильнее стиснул её плечо.
– Да ладно тебе, – его голос стал почти ласковым, от чего внутри всё похолодело, – это же просто забота. Вот твоя сестрёнка… Такая юная, свежая. И главное – такая свежая, яркая, с характером. Прямо как ты раньше была.
Клару затошнило. Перед глазами встало лицо Валерии – счастливое, доверчивое. Такое же, каким было её собственное двенадцать лет назад.
– Не смей… – она едва слышно выдохнула.
Удар отбросил её к стене. В глазах потемнело, во рту появился металлический привкус.
– Что ты сказала? – Игнат навис над ней. – Да кто ты такая? Безработная неудачница! Без меня ты никто! И сестре твоей со мной будет лучше. Я смогу её обеспечить. Как я обеспечил тебя.
Клара сползла по стене, прижимая руку к разбитой губе. В ушах звенело, но сквозь этот звон прорывались его слова:
– …может, и правда пора молодую жену завести… Восемнадцать лет – самый возраст… Такая неопытная, такая нетронутая…
Что-то щёлкнуло у неё в голове. Она вдруг с пугающей ясностью увидела будущее: Валерия в этой же кухне, с такими же синяками, такая же сломленная. Нет. Только не это. Только не её младшая сестрёнка.
Новый удар пришелся в солнечное сплетение. Клара упала, задыхаясь, сжалась в комок, закрывая голову руками. Главное – защитить карман с телефоном. Пусть бьёт, пусть говорит. Каждое слово, каждый удар теперь против него самого.
– Ну что, молчишь? – он пнул её под рёбра. – Правильно молчишь. Только помни – если ты хоть слово скажешь, если хоть пикнешь… В этом городе много плохих районов. Много тёмных переулков. С твоей сестрёнкой может случиться всё, что угодно.
Он вышел, грохнув дверью. Клара с трудом перевернулась на спину, глядя в потолок. Перед глазами плыли чёрные круги, каждый вдох отдавался болью в рёбрах. Дрожащими пальцами она достала телефон, открыла диктофон. Запись продолжалась – все его угрозы, все намёки про сестру, все удары.
В голове была абсолютная ясность. Нет, она больше не позволит ему управлять собой через страх. Не позволит ему добраться до Валерии. Двенадцать лет она молчала, но теперь, когда речь идёт о сестре… Теперь всё будет иначе.
Собирая в кулак остатки сил, Клара открыла страницу контактов. Первым номером высветился телефон матери.
Утром Игнат уехал на работу как ни в чём не бывало. Даже поцеловал её на прощание – ещё один синяк к вчерашней коллекции. Клара дождалась, пока его машина скроется за поворотом, и начала действовать.
Первым делом – травмпункт. Врач, немолодая женщина с усталыми глазами, молча рассматривала кровоподтёки.
– Муж? – коротко спросила она, доставая бланк.
Клара кивнула.
– Заявление писать будете?
Снова кивок. Пальцы до боли стиснули телефон в кармане.
В полиции пришлось ждать. Клара механически разглаживала юбку, пока молоденький лейтенант записывал показания. К горлу подкатывала тошнота – то ли от побоев, то ли от страха. Но стоило вспомнить вчерашние слова мужа о Валерии, и страх отступал, сменяясь холодной решимостью.
– Мама? – её голос дрогнул. – Приезжай в отделение. И… папу возьми. И Лерку. Да, прямо сейчас. Нет, не могу объяснить по телефону. Просто приезжайте.
Она сидела на жёстком стуле в коридоре, когда услышала знакомые голоса. Мать влетела первой:
– Кларочка, что случи… – осеклась на полуслове, увидев её лицо.
– Боже мой, – выдохнула Валерия, – это что, Игнат?..
– Присядьте, – Клара говорила тихо, но твёрдо. – Мне нужно вам кое-что рассказать. И кое-что показать.
Она включила запись. С каждой минутой лицо отца становилось всё более каменным, мать беззвучно плакала, а Валерия… Валерия словно повзрослела за эти несколько минут.
– Двенадцать лет, – Эльвира Лаврентьевна покачала головой. – Господи, двенадцать лет! А я-то всё думала: что с тобой происходит? Почему ты такая… А синяки эти, ушибы – и ведь каждый раз находила какое-то объяснение…
– Почему ты молчала? – Александр Владимирович стиснул кулаки.
– Сначала не верила. Потом боялась. А вчера… – Клара через силу улыбнулась сестре. – Вчера поняла, что больше не могу молчать. Не имею права.
– Значит, он на Лерку… – отец поднялся. – Ну, я ему…
– Сядь! – впервые в жизни Клара повысила голос на отца. – Никто никуда не пойдет. Всё будет по закону. Заявление написано, побои сняты, запись есть. Пусть ответит за всё.
Валерия вдруг крепко обняла сестру:
– Прости. Я вчера всё трещала про этот дурацкий бутик, а ты…
– Ты ни в чем не виновата, – Клара прижала к себе сестру. – Всё закончилось. Теперь всё будет иначе.
Телефон в кармане завибрировал – Игнат. Клара нажала «отклонить» и впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему живой.
Полгода спустя Клара готовилась к собеседованию. Новое издательство искало редактора, и она решила попробовать свои силы. После долгих месяцев судов, нервотрёпки с разводом, бесконечных допросов и очных ставок это казалось почти отдыхом.
Игната осудили – как выяснилось, она была не первой его жертвой. Первая жена просто не довела дело до конца. Клара довела.
Первое время было тяжело. Мать плакала, отец мрачнел при каждом упоминании бывшего зятя, но постепенно всё наладилось. Теперь, глядя на своё отражение в зеркале, Клара видела другого человека. Морщинки никуда не делись, да и седых волос не убавилось, но глаза… Глаза больше не были пустыми.
Раздался звонок в дверь – пришла Валерия, румяная с мороза. Ворвалась ураганом, обняла, затараторила про учебу, про новые планы. Клара слушала её щебетание и думала – вот ради чего стоило бороться. Ради того, чтобы её младшая сестрёнка никогда не узнала, каково это – бояться возвращаться домой. Чтобы вот так же свободно смеялась, строила планы, жила полной жизнью.
