— Почему твоя наглая сестра решила, что может жить в моей квартире? Я её туда не пускала! — слова вырвались у меня как-то сами собой, застав врасплох даже меня саму.
Андрей поднял на меня усталый взгляд. В его глазах читалось привычное: «Ну началось». Он медленно отложил телефон и потер переносицу — жест, который я уже выучила наизусть. Так он делал всегда, когда разговор предстоял неприятный.
— Лен, давай без этого, а? У Марины сложная ситуация, сама знаешь. Её выселяют из съёмной квартиры, куда ей идти?
— На другую съёмную? — я фыркнула. — Или к родителям? Почему обязательно ко мне?
— К нам, — поправил меня муж. — Это наша квартира.
Я замерла. Вот оно. Снова. Эта его манера говорить «наша», когда речь шла о моём… Квартира досталась мне от бабушки ещё до нашей свадьбы. Три года назад я была уверена, что делить нам нечего — моё останется моим, его — его. Но реальность оказалась сложнее.
Бабушка часто говорила мне: «Леночка, запомни — своё нужно беречь». Она прожила долгую жизнь, пережила войну, потеряла мужа рано, но всегда оставалась независимой. Эта квартира была её крепостью, её достижением, её гордостью. И теперь она стала моей. Не нашей — моей.
— Лена, — Андрей встал и подошёл ко мне, — это всего на месяц. Максимум два. Пока она не найдёт новое жильё.
Я отступила на шаг. Знаю я эти «максимум два». Когда его мама приезжала «на недельку» прошлым летом, она прожила у нас почти месяц. И это было… испытанием.
Прошлое лето всплыло в памяти яркими вспышками…
— Леночка, почему у вас в холодильнике нет домашних заготовок? — свекровь качала головой. — В моё время каждая уважающая себя хозяйка…
— Мама, — обрывал её Андрей, — мы оба работаем. У нас нет времени на заготовки.
— Вот именно поэтому у вас до сих пор нет детей! — заключала она безапелляционно.
Каждый день, каждый чёртов день она находила новый повод указать мне на мои недостатки. А Марина… Марина точно такая же.
— Нет, — я покачала головой. — Просто нет. Я не хочу жить с твоей сестрой. Она…
— Какая? — в его голосе появились стальные нотки. — Давай, скажи. Какая она?
Избалованная. Безответственная. Считающая, что весь мир ей должен.
Но я промолчала. Потому что знала: стоит мне это произнести, и мы поругаемся. Серьёзно поругаемся. А я устала от ссор.
— Андрей, пойми. Это мой дом. Моё личное пространство. Я не хочу делить его с кем-то ещё.
— Даже с моей семьёй?
— Особенно с твоей семьёй! — вырвалось у меня.
Он отшатнулся, словно я его ударила. На его лице появилось выражение, которое я ненавидела больше всего — смесь разочарования и осуждения.
— Знаешь, Лен… Иногда я не понимаю, как мы вообще поженились. Ты… ты такая…
— Какая? — теперь уже я спрашивала. — Давай, скажи.
Он не ответил. Просто взял куртку и вышел из квартиры. Хлопнула дверь, и я осталась одна.
Сползла по стенке на пол, обхватила колени руками. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний, страхов…
Три года назад
— Лен, познакомься, это моя сестра, Марина!
Яркая блондинка с идеальным маникюром протянула мне руку: — Наконец-то! Андрюша столько о тебе рассказывал!
Я помню, как насторожилась уже тогда. Было в её улыбке что-то… наигранное? Но Андрей так радовался, что мы наконец встретились…
А потом началось. Сначала «маленькие» одолжения. «Лен, можно я у тебя платье на вечер возьму?» «Лен, одолжи туфли, у тебя такая классная пара!» «Лен, можно я у вас сегодня переночую? Мы с подругами засиделись, а до моего района так далеко…»
Потом — советы. Незатейливые, но бьющие точно в цель: — Лен, а почему ты не красишь волосы? Андрюша любит блондинок, он же со мной рос! — Лен, эти шторы такие… старомодные. Давай я помогу выбрать новые? — Лен, ты действительно готовишь сама? В наше время есть столько служб доставки!
И каждый раз Андрей смотрел на меня ЭТИМ взглядом. Взглядом, говорящим: «Ну же, не будь злюкой. Это же моя сестра!»
Я встала и подошла к окну. На улице начинался дождь. Мелкие капли стучали по стеклу, создавая причудливые узоры. Совсем как тогда, в день нашей свадьбы…
Два года назад
— Лена, ты уверена насчёт этого платья? — Марина крутилась вокруг меня в свадебном салоне. — Оно какое-то… простое.
— Мне нравится, — я разглаживала кружево на подоле.
— Но это же твоя свадьба! Нужно что-то более… впечатляющее! — она подскочила к консультанту. — Покажите нам что-нибудь с открытой спиной и шлейфом!
— Марина, — я устало вздохнула, — я выбрала это платье.
— Но Андрюша…
— Андрей полюбил меня не за платья.
Она тогда посмотрела на меня странно. Словно впервые увидела. А потом тихо сказала: — Знаешь… иногда я тебе завидую.
— Что?
— Ты такая… уверенная. Всегда знаешь, чего хочешь. А я…
Но договорить она не успела — в салон вошла новая группа невест, и момент был упущен.
Стук в дверь.
— Лена? Ты здесь?
Андрей вернулся. Конечно, вернулся. Он всегда возвращается.
— Здесь, — ответила я, не оборачиваясь.
— Прости. Я… погорячился.
Я молчала.
— Знаешь, — он подошёл ближе, — я понимаю, почему ты против. Правда понимаю. Марина бывает… сложной.
— Сложной? — я усмехнулась. — Она живёт так, будто мир крутится вокруг неё. И ты… ты это поощряешь.
— Она моя младшая сестра.
— А я твоя ЖЕНА! — я резко развернулась. — И это МОЯ квартира! Почему я должна чувствовать себя виноватой за то, что не хочу пускать в свой дом человека, который ни разу… ни разу, Андрей! — не проявил ко мне настоящего уважения?
Он молчал. Долго молчал. А потом тихо произнёс: — Знаешь, что самое смешное? Она сказала то же самое про тебя. Что ты никогда не принимала её как часть семьи.
Я застыла.
— Что?
— Она плакала, когда просила меня поговорить с тобой. Сказала, что всегда чувствовала твоё… отторжение. Что как бы она ни старалась, ты всегда держала дистанцию.
— Я держала дистанцию?! — у меня перехватило дыхание. — А как насчет того случая на моём дне рождения? Когда она заявилась с пятью своими друзьями без предупреждения? Или когда взяла мое любимое платье и пролила на него вино? Или…
— Стоп, — Андрей поднял руку. — Просто… стоп. Давай начнем сначала.
Он подошёл к окну и встал рядом со мной. Дождь усилился, превращая мир за стеклом в размытую акварель.
— Помнишь, что ты сказала мне в день нашей свадьбы? — спросил он неожиданно.
Я нахмурилась: — Что именно?
— Ты сказала: «Я выбираю тебя. Со всеми твоими недостатками и достоинствами. Со всей твоей историей. Со всей твоей семьёй.»
— Это были свадебные клятвы, Андрей.
— Нет, — он покачал головой. — Это было обещание. И ты его сдержала — приняла мою маму со всеми её заготовками и советами, терпела дядю Колю с его бесконечными историями про рыбалку…
— Это другое.
— Почему? — он повернулся ко мне. — Почему Марина — это другое?
Я открыла рот… и закрыла. Потому что не знала ответа.
— Я не прошу тебя полюбить её, — продолжил Андрей мягко. — Не прошу становиться лучшими подругами. Я прошу дать ей шанс. Один месяц. Тридцать дней.
— И что изменится за эти тридцать дней?
— Может быть, вы обе? — он слабо улыбнулся. — Знаешь… вы с Мариной похожи больше, чем думаете.
— Чем же?
— Вы обе боитесь потерять то, что считаете своим. Ты — эту квартиру и своё личное пространство. Она — своего единственного брата и последнюю связь с родительским домом.
Я моргнула: — О чём ты?
Андрей вздохнул: — Родители продают дом. Переезжают в другой город. Марину выселяют не просто так — хозяин квартиры продаёт жильё. Она… она чувствует, что теряет всё разом. Понимаешь?
Я смотрела в окно. Дождь начал стихать, оставляя на стекле причудливый узор из капель. Где-то на краю сознания всплыли слова Марины: «Иногда я тебе завидую…»
— Один месяц, — наконец произнесла я. — Тридцать дней. И у меня есть условия.
Андрей просиял: — Какие угодно!
— Первое: моя спальня — запретная территория. Никаких «можно я возьму» и «я только посмотрю».
Он кивнул.
— Второе: никаких незапланированных гостей. Если она хочет кого-то пригласить — согласовывает со мной заранее.
— Разумно.
— И третье… — я глубоко вдохнула. — Если через месяц я скажу «хватит» — она съезжает. Без споров и обсуждений.
Андрей молчал почти минуту. Потом медленно кивнул: — Справедливо. Я поговорю с ней.
— Нет, — я покачала головой. — Я сама поговорю. Это мои условия, я сама их и озвучу.
Он улыбнулся — впервые за весь вечер по-настоящему: — Знаешь… именно поэтому я в тебя и влюбился. Ты всегда говоришь прямо.
— И именно поэтому твоя сестра меня недолюбливает, — хмыкнула я.
— Или именно поэтому вы с ней похожи больше, чем думаете.
Я достала телефон и открыла диалог с Мариной. Последнее сообщение было датировано прошлым Рождеством — формальное поздравление с праздником.
«Марина, нам нужно поговорить. Завтра в 19:00 в кафе на углу?»
Ответ пришёл почти мгновенно: «Спасибо, Лена. Правда, спасибо. Я буду. И… я знаю, мы не лучшие подруги, но может, попробуем начать сначала?»
Я перечитала сообщение несколько раз. В горле встал комок. Почему-то вспомнились слова бабушки: «Леночка, крепость может быть не только защитой, но и тюрьмой. Главное — правильно выбрать, от чего защищаться».
Следующий вечер, кафе
Марина опоздала на пятнадцать минут. Типично. Я уже допивала вторую чашку капучино, когда она влетела в кафе — растрёпанная, с размазанной тушью.
— Прости, — выдохнула она, падая на стул напротив. — Такси… пробки… я…
И тут я заметила: её руки дрожали.
— Ты плакала, — это прозвучало не как вопрос.
Она кивнула, пытаясь незаметно промокнуть глаза салфеткой: — Была у родителей. Помогала сортировать вещи для переезда. Нашла свой старый альбом…
— С фотографиями?
— С рисунками, — она слабо улыбнулась. — Знаешь, я ведь хотела стать художницей. Даже поступила в художественное…
— Но бросила, — закончила я. Эту историю я знала от Андрея.
— Родители сказали, что это несерьёзно. Что нужна «настоящая» профессия, — она горько усмехнулась. — И вот я — менеджер по продажам. С нестабильной зарплатой и без своего угла.
Я молчала. Что тут скажешь?
— Лена, — она вдруг подняла на меня взгляд, — я знаю, что была… не самой лучшей золовкой.
— Мягко сказано, — вырвалось у меня.
— Да, — она неожиданно рассмеялась. — Я была настоящей стервой. Особенно с тем платьем…
— Которое ты залила вином?
— Которое я специально залила вином, — поправила она тихо.
Я замерла: — Что?
— Я была пьяна и… ревновала, — она отвела взгляд. — Андрей всегда был МОИ старшим братом. Тем, кто защищал меня от родительских нотаций, кто поддерживал мои «глупые мечты»… А потом появилась ты.
— И что? Решила отомстить?
— Решила доказать, что ты такая же, как все. Что начнёшь кричать, скандалить…
— Но я просто молча выставила тебя за дверь.
— Да, — она снова рассмеялась, но теперь как-то горько. — Знаешь, что самое обидное? В тот момент я поняла, почему Андрей выбрал именно тебя.
Я подняла бровь: — И почему же?
— Потому что ты сильная. Настоящая. Не прячешься за улыбками и притворством. Я… я всегда хотела быть такой.
— Марина…
— Нет, дай договорить, — она сделала глубокий вдох. — Я знаю твои условия. Андрей рассказал. И я согласна на все. Больше того — я обещаю, что через месяц съеду, даже если ты не скажешь «хватит». Просто… дай мне этот месяц. Чтобы научиться быть… настоящей?
Я смотрела на неё — растрёпанную, с размазанной тушью, такую непохожую на ту безупречную блондинку, которой она всегда старалась казаться. И вдруг поняла: передо мной сидит испуганная девочка, которая потеряла свой дом, свои мечты и теперь боится потерять последнее, что у неё осталось — связь с братом.
— Знаешь, — я медленно произнесла, — в моей спальне есть кладовка. Там хранятся старые холсты и краски… от бабушки остались. Она тоже рисовала.
Марина застыла: — Правда?
— Может… может, разберём их вместе? Когда ты переедешь?
Она улыбнулась — впервые за вечер искренне, по-настоящему: — Я бы хотела.
Месяц спустя
— Лена! — голос Марины разнёсся по квартире. — Иди сюда скорее!
Я вошла в гостиную и замерла. На стене висела картина — яркая, сочная, живая. Дождь за окном, размытые силуэты города и две фигуры у окна.
— Это… — я запнулась.
— Вы с Андреем, — кивнула она. — В тот вечер, когда решали мою судьбу.
— Откуда ты…
— Он рассказал. А я… я просто представила. И нарисовала.
Я подошла ближе. В размытых силуэтах действительно угадывались мы с мужем, но было в картине что-то ещё… Какое-то тепло, уют, несмотря на дождь за окном.
— Спасибо, — тихо сказала я.
— За что?
— За то, что показала мне мой дом… другим.
Она молча обняла меня. И я вдруг поняла: моя крепость не стала слабее. Она просто… выросла. Стала больше.
А через неделю Марина действительно съехала. В маленькую студию недалеко от нас. И теперь каждое воскресенье мы собираемся на семейные обеды — все вместе. И да, она всё ещё бывает невыносимой, а я всё ещё бываю резкой. Но теперь мы обе знаем: иногда стоит рискнуть и открыть дверь. Потому что за ней может оказаться не враг, а… семья.
Просто нужно дать шанс. Тридцать дней. Чтобы изменить всё.
