Телефон завибрировал на кухонном столе. Маша, вытирая руки о полотенце, бросила взгляд на экран. Свекровь. Она вздохнула, чувствуя, как внутри зарождается знакомое напряжение. Ответить или нет? Но игнорировать Нину Павловну было чревато: та умела трактовать молчание как личное оскорбление.
— Алло, Нина Павловна, — Маша прижала телефон к уху, стараясь говорить бодро.
— Маша, дорогая, — голос свекрови был сладким, как сироп, но с едва уловимой сталью. — Ты ведь помнишь про мой юбилей? Пятьдесят пять — не шутка. Я жду всех в субботу, в семь. И, пожалуйста, без опозданий. И ещё… — она сделала паузу, будто наслаждаясь моментом, — с пустыми руками на юбилей не приходите! Хочу, чтобы всё было красиво, как в лучших домах. Подарок должен быть достойным, ты же понимаешь.
Маша замерла, сжимая ложку. Достойный подарок? Она мысленно прикинула баланс на карте: после оплаты счетов и садика для Лизы осталось едва ли три тысячи. А ещё надо купить продукты на неделю.
— Нина Павловна, мы, конечно, придём, — выдавила она. — А что бы вы хотели?
— Ой, Маша, не мне же решать! — свекровь рассмеялась, но смех был холодным. — Удивите меня. Что-нибудь элегантное, дорогое. Я ведь не каждый день юбилей справляю.
Разговор закончился, а Маша осталась стоять посреди кухни, глядя на потёртую столешницу. Она знала, что Нина Павловна ждёт не просто подарок, а демонстрацию статуса. Но как объяснить, что у них с Игорем нет денег на «элегантное»?
Игорь вернулся с работы поздно, усталый, с пятном машинного масла на рукаве. Маша встретила его в прихожей, пока Лиза, их пятилетняя дочь, рисовала в комнате.
— Твоя мама звонила, — начала Маша. — Про юбилей. Сказала, чтобы мы без подарка не приходили. Что-то «достойное» хочет.
Игорь снял куртку, бросил её на вешалку и устало потёр виски.
— Достойное? — он фыркнул. — Она думает, у нас тут золотой запас? Я на прошлой неделе движок перебирал до полуночи, чтобы премию выбить. А она… что, бриллианты ей подавай?
— Не начинай, — Маша нахмурилась. — Я тоже не в восторге. Но это её пятьдесят пять. Она весь вечер будет намекать, если мы что-то не то принесём.
— А что она вообще хочет? — Игорь прошёл на кухню, открыл холодильник, достал бутылку воды. — Сумку за сто тысяч? Часы? У нас Лиза без зимних сапог, а она про «достойное» талдычит.
Маша почувствовала, как раздражение Игоря перекидывается на неё. Она тоже злилась, но его резкость только усугубляла ситуацию.
— Может, что-то попроще? — предложила она. — Набор косметики? Или сертификат в спа?
— Спа? — Игорь хмыкнул. — Она скажет, что мы её в баню отправили. Нет, Маш, ей надо что-то… громкое. Чтобы она перед своими подругами могла похвастаться.
Маша посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или нет. Но в его глазах была только усталость и лёгкая досада. Она знала, что Игорь любит мать, но их отношения всегда были натянутыми: Нина Павловна то и дело напоминала сыну, что он «мог бы добиться большего».
Вечером в пятницу Маша сидела за ноутбуком, листая сайты с подарками. Лиза спала, Игорь смотрел футбол, изредка бросая комментарии в сторону экрана. Маша остановилась на ювелирном сайте: серебряные серьги с маленьким камнем. Цена — почти десять тысяч. Сердце сжалось, но она представила, как Нина Павловна презрительно поджимает губы, глядя на что-то дешёвое.
— Игорь, посмотри, — она повернула ноутбук. — Как тебе?
Он мельком взглянул на экран.
— Красиво. Но, Маш, цена космос. Мы потом месяц на гречке сидеть будем.
— А что делать? — она пожала плечами. — Твоя мама ясно дала понять, что хочет чего-то «достойного». Если мы придём с вазой за тысячу, она нас заклюёт.
Игорь выключил телевизор и повернулся к жене. Его лицо было серьёзным, но в глазах мелькнула искра.
— Слушай, а если не покупать? — он понизил голос. — У меня на работе есть парень, Дима. Он как-то рассказывал, что его сестра делает украшения. Выглядят дорого, а стоят копейки. Может, взять у неё что-нибудь? Мама не разберёт, бижутерия или золото.
Маша нахмурилась.
— Это обман. Если она узнает…
— А как она узнает? — Игорь пожал плечами. — Главное, чтобы блестело. Ей же для понтов надо, не для экспертизы.
Маша колебалась. Идея казалась соблазнительной, но что-то внутри сопротивлялось. Она представила, как Нина Павловна хвастается подругам, а потом кто-то случайно замечает, что серьги — подделка. Унижение будет не только её, но и их с Игорем.
— Давай подумаем ещё, — тихо сказала она.
Утро субботы выдалось хмурым. Маша гладила платье для Лизы, пока Игорь возился с машиной во дворе. Подарок они так и не выбрали. Вчера вечером Маша предложила сертификат в ювелирный, но Игорь настоял на идее с бижутерией. В итоге они договорились взять у Димы серьги, которые «выглядят на миллион». Маша всё ещё чувствовала себя не в своей тарелке, но времени на споры не осталось.
Ресторан встретил их запахом жареного мяса и гомоном гостей. Свекровь, в элегантном бордовом платье, сияла, принимая комплименты. Её подруги, все в ярких нарядах и с безупречным макияжем, сидели за длинным столом, заставленным закусками.
— Маша, Игорь! — Нина Павловна раскинула руки. — Наконец-то! А то я уж думала, вы пешком шли.
Маша натянуто улыбнулась, вручая свекрови коробочку с серьгами.
— С юбилеем, Нина Павловна. Это от нас с Игорем.
Свекровь открыла коробку, и её глаза загорелись. Серьги и правда выглядели дорого: тонкая работа, блестящие камни.
— Ох, какая прелесть! — она тут же надела их, повернувшись к подругам. — Видите, как мои дети старались? Это вам не абы что!
Гости заохали, а Маша почувствовала, как напряжение отпускает. Может, всё обойдётся?
Праздник шёл своим чередом: тосты, смех, звон бокалов. Но Маша не могла расслабиться. Она ловила взгляды Нины Павловны, которая то и дело трогала серьги, будто проверяя их на прочность. Один раз Маша заметила, как свекровь посмотрела на неё с лёгким прищуром, и сердце ёкнуло.
К концу вечера, когда гости начали расходиться, Нина Павловна отвела Машу в сторону.
— Маша, скажи честно, — начала она, понизив голос. — Это ведь не золото, правда?
Маша замерла. Ложь готова была сорваться с языка, но что-то в тоне свекрови — не злость, а какая-то странная уязвимость — остановило её.
— Нина Павловна, мы… — она запнулась. — Мы хотели, чтобы вам понравилось. Это от души.
Свекровь посмотрела на неё долгим взглядом, потом кивнула.
— Ясно. Ну, спасибо, что хоть не с пустыми руками пришли.
Маша почувствовала, как щёки горят. Она ожидала упрёков, но этот тихий, почти разочарованный тон был хуже.
Дома, уложив Лизу, Маша и Игорь сели на кухне. Она рассказала о разговоре со свекровью, и Игорь нахмурился.
— И что, она прям так и сказала? — он покачал головой. — Могла бы просто спасибо сказать.
— А ты бы на её месте что сказал? — Маша посмотрела на него. — Мы её обманули, Игорь. Она это почувствовала.
— Обманули? — он повысил голос. — Мы ей подарок сделали! А она, как всегда, нос воротит. Всё ей не так!
Маша вздохнула. Ей хотелось спорить, но усталость брала своё. Она вдруг поняла, что дело не только в серьгах. Нина Павловна всю жизнь ставила высокую планку — для себя, для Игоря, для неё. И они с Игорем, сами того не замечая, пытались эту планку перепрыгнуть, даже если это означало идти на компромиссы с собой.
— Может, нам стоит с ней поговорить? — тихо сказала Маша. — Честно. Без подделок.
Игорь посмотрел на неё, и в его взгляде мелькнула неуверенность.
— И что сказать? Что мы на мели? Что её «достойные» подарки нам не по карману?
— Да, — Маша кивнула. — Может, она поймёт.
На следующий день Маша решилась. Она позвонила Нине Павловне и попросила разрешения заехать. Свекровь встретила её настороженно, но пригласила на кухню. На столе стояла та самая коробочка с серьгами.
— Нина Павловна, я хочу извиниться, — начала Маша, глядя ей в глаза. — Мы с Игорем… мы не хотели вас обидеть. Просто сейчас у нас тяжело с деньгами. Лиза растёт, счета, работа… Мы хотели сделать вам приятно, но, наверное, выбрали не тот способ.
Нина Павловна молчала, и Маша уже подумала, что зря всё это затеяла. Но потом свекровь вдруг вздохнула и отвела взгляд.
— Знаешь, Маша, я ведь тоже не всегда была такой… требовательной, — сказала она, и в её голосе послышалась горечь. — Когда Игорь был маленький, у нас с отцом его ничего не было. Я работала на двух работах, чтобы он в приличной одежде в школу ходил. И всегда боялась, что люди будут смотреть на нас свысока. Поэтому, наверное, я так… — она замялась, — так цепляюсь за эти «достойные» вещи.
Маша смотрела на неё, не зная, что сказать. Впервые за годы она видела в свекрови не строгую женщину, а человека, который когда-то боролся за своё место в мире.
Через неделю Маша и Игорь снова приехали к Нине Павловне, но уже без подарков. Они привезли Лизу, которая с восторгом показывала бабушке свои рисунки. Нина Павловна, к удивлению Маши, не упомянула ни серьги, ни юбилей. Вместо этого она достала старый альбом с фотографиями и начала рассказывать Лизе о том, как они с дедушкой жили, когда были молодыми.
Маша смотрела на них и чувствовала, как что-то внутри отпускает. Может, Нина Павловна и не изменится полностью, но этот разговор, эта маленькая трещина в её броне, дала надежду. А Маша с Игорем научились главному: быть честными — с собой и с другими — важнее, чем пытаться угодить.
И всё же, уходя, Маша заметила, что серьги лежат на полке в гостиной, аккуратно уложенные в коробочку. Не для хвастовства, а как напоминание. И в этом было что-то тёплое, почти примиряющее.
