Виктория задержалась на работе на целых два часа. Две новые клиентки записались к ней после рекомендаций подруг.
Мы хотим попасть только к вам, Виктория Андреевна! Вы, безусловно, лучший парикмахер в нашем городе! — эти слова заставили женщину улыбаться всю дорогу домой.
Может и правда пришло время решиться на собственное дело? Хватит бояться и ждать “лучших времен”.
В этими мыслями Виктория незаметно добрела до дома. В подъезде женщина услышала незнакомые голоса из квартиры. Она быстро открыла дверь и от удивления замерла на пороге. В коридоре валялся потрепанный рюкзак, на полу — грязные ботинки, с кухни тянуло перегаром.
Вика, узнаешь родственника? Кирилл вернулся! — супруг выглянул из кухни, как-то странно улыбаясь.
Младший брат Павла сидел на кухонном диванчике, отрешенно смотря на стол. Тот самый Кирилл, который четыре года назад ушел из дома к танцовщице из ночного клуба.
Привет, — деверь даже не поднял глаз.
Мам, а кто это? — шепотом спросила дочка, только что вернувшаяся с занятий по танцам.
Это твой дядя Кирилл, папин брат, — Виктория старалась говорить спокойно. — Ты его вряд ли помнишь. Была слишком маленькой, когда он уехал.
А почему он такой… странный? — Алиса понизила голос.
Иди к себе, милая. Потом поговорим.
Женщина прошла в ванную и включила воду. Ей нужно было хоть немного времени, чтобы прийти в себя. С зеркала на нее смотрело уставшее лицо. Она медленно провела рукой по волосам: пора бы подкрасить корни, но сейчас мысли были совсем о другом.
Четыре года назад, когда Кирилл уходил из дома, жена видела, как тяжело это далось Павлу. Он месяц не разговаривал с родителями, винил их в том, что оттолкнули брата. А потом словно смирился, перестал упоминать о Кирилле, не отвечал на редкие звонки. Но, кажется, теперь все изменилось.
Супруг зашел в спальню следом за женой, чуть замялся, а потом тихо промолвил:
Он поживет у нас. Так нужно. Хотя бы какое-то время. Брату нужна поддержка. Кирилл очень плох. Она ему изменяла, поэтому развелись. К родителям идти не может.
И ты решил это сам? Даже не спросив меня? Не обсудив вопрос со мной? — Виктория развернулась к мужу. — Не считаешь ли ты это наглостью?
А что было спрашивать и обсуждать? Он мой брат, ему некуда идти.
Паш, у нас дочь-подросток. Ты видел, в каком он состоянии? Ты думаешь, это нормально, что она каждый день будет видеть подобную картину? Кирилл…
Именно поэтому ему нужна помощь. Семья! — Павел впервые за вечер посмотрел супруге в глаза. — Ты же понимаешь, что я не могу его бросить. Невозможно!
Сколько это продлится?
Сколько потребуется. Брату нужно прийти в себя.
А как же Алиса? Ты о ней подумал? Она в таком возрасте…
Вика, прекрати! — муж повысил голос, чего раньше никогда не делал. — Это мой брат. Мой младший брат. Я не оставлю его одного в беде.
Виктория открыла рот, чтобы ответить, но замерла. Что-то в голосе мужа заставило ее остановиться. За четырнадцать лет, что они были вместе, она впервые услышала такие жесткие нотки.
Ладно, — женщина отвернулась к окну. — Только предупреди его, пусть не пьет дома. И найдет работу.
Павел ничего не ответил и молча вышел из комнаты. Через стену супруга слышала, как он о чем-то тихо разговаривает с братом на кухне. Очень тихо. Наверное, чтобы она не слышала.
На кухонных часах было далеко за полночь, когда голоса наконец стихли. Виктория лежала без сна, прислушиваясь к шагам в коридоре. Павел лег не сразу. Он долго ходил туда-сюда, видимо, устраивая брата в гостиной.
Все будет хорошо, — шепнул муж, забираясь под одеяло. Но жена уже не была в этом уверена.
Утро началОсь с запаха перегара на кухне. Женщина молча готовила завтрак дочери, стараясь не замечать пустых бутылок на столе и грязной пепельницы.
За месяц она почти привыкла, что их кухня превратилась в круглосуточный бар для двоих.
Мам, я в школу, — Алиса проскользнула мимо спящего на диване дяди, прижимая к груди рюкзак. Последнее время девочка старалась меньше бывать дома: записалась в какой-то кружок и зависала у подруг.
Виктория в очередной раз наблюдала, как дочка торопливо выскакивает за дверь, и чувствовала, как внутри закипает злость.
Этот «временный» гость умудрился за месяц разрушить все, что они строили годами: уютные семейные вечера, совместные ужины, доверительные разговоры с Алисой.
Доброе утро, — Павел вышел из спальни уже при параде — Кофе есть?
Там остался. Вчерашний, — супруга кивнула на турку. — Кстати, нам нужно поговорить.
Только не сейчас, опаздываю, — муж схватил чашку и поморщился от холодного кофе.
Когда, Паш? Ты каждый день опаздываешь. А вечером сидишь с братом.
Мужчина замер у двери и удивленно спросил:
Что ты хочешь сказать?
То, что пора что-то решать. Мы не можем вечно содержать здорового мужика. Это неправильно!
У него депрессия, Вика. Ты же видишь, что человек в полном раздрае.
А мы? Мы не в раздрае? Алиса не хочет домой возвращаться. Я каждый день прихожу в бардак и перегар. Ты…
Что я?
Ты изменился. Будто я тебя не знаю. Ты стал другим.
Павел поставил чашку на стол:
Знаешь что? Давай вечером поговорим. Спокойно. Без истерик.
Нет. Сейчас! — Виктория преградила мужу путь к двери. — Я хочу, чтобы через неделю Кирилла здесь не было. Пусть снимет квартиру, найдет работу. Что хочет! Но не живет за наш счет!
Ты это серьезно? — яростно прищурившись, спросил Павел. — Предлагаешь выставить родного брата на улицу?
Я предлагаю перестать быть удобной гостиницей! Он даже не пытается что-то изменить!
Потому что ему нужно время! Это же понятно, как дважды два!
Сколько? Месяц? Год? Всю жизнь? — Виктория почти кричала. — Ты хоть понимаешь, что происходит с нашей семьей? Или тебя это не волнует?
А ты понимаешь, что он тоже моя семья? И я не брошу брата, как это сделали родители. Даже если ты этого требуешь!
Значит выбор сделан? — из глаз женщины потекли слезы.
Это не выбор, Вика. Это долг. Но ты почему-то не хочешь этого понять.
Супруг вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Из гостиной донесся храп Кирилла. Виктория медленно опустилась на стул, глядя на холодный кофе в чашке мужа.
Раньше Павел никогда не уходил, не поцеловав ее на прощание.
Почти неделю супруги не разговаривали.
Виктория уходила на работу пораньше, возвращалась поздно. Павел делал вид, что не замечает ее отсутствия: допоздна сидел с братом, обсуждая какие-то свои дела.
Алиса металась между родителями, пытаясь сгладить напряжение, но получала только раздраженные ответы: «Все нормально, доча, не переживай».
По вечерам, лежа в постели, женщина прислушивалась к голосам с кухни. Братья говорили тихо, но иногда до нее долетали обрывки фраз: «Она не понимает… семья должна помогать… ты слишком мягкий с ней…»
В пятницу супруг пришел домой пораньше. Кирилл спал в гостиной, Алиса слушала музыку в своей комнате.
Жена готовила ужин, машинально помешивая суп. Готовка всегда помогала ей успокоиться и привести мысли в порядок.
Я все решил, — Павел прислонился к дверному косяку и уверенно посмотрел на Викторию. — Нашел выход, который устроит всех.
Женщина молча продолжала помешивать суп, ожидая продолжения. За эту неделю она научилась молчать. Так было проще.
Выход лежит на поверхности. Кирилл может пожить в твоей квартире.
Супруга медленно положила ложку. Эта квартира была ее личной опорой. Крестная оставила ее Вике еще до замужества. Она всегда сама решала, что с ней делать. А тут…
Там квартиранты, — жена старалась говорить спокойно.
И что? — мужчина безразлично пожал плечами. — Предупредим заранее, найдут другое жилье. Что здесь сложного?
Паш, ты в своем уме? Люди заплатили за год вперед. У них контракт. Двое маленьких детей. Я не буду ничего подобного делать. Не обсуждается!
Что ж. Мое дело предложить! Значит Кирилл остается здесь. Тоже не обсуждается! — пренебрежительно бросил супруг. — Как хочешь!
Виктория медленно вытерла руки полотенцем и повернулась к мужу.
Ты это серьезно? Готов выселить семью с детьми, которая исправно платит, чтобы поселить там брата? Бесплатно?
А что делать? Ты же сама хотела, чтобы он съехал.
Я хотела, чтобы он начал самостоятельную жизнь. Нашел работу, снял жилье. Стал мужчиной, наконец. А не валялся у нас на диване как тряпка!
У него депрессия!
Серьезно? Депрессия? Или удобный способ жить за чужой счет? Пить наше вино, есть нашу еду, спать на нашем диване!
Павел бросил яростный взгляд на жену и, сжав кулаки, прошипел:
Не смей оскорблять моего брата! Ты не имеешь на это никакого права! Остановись! Иначе я за себя не отвечаю!
Виктория внимательно посмотрела на мужа. Она наконец осознала, что это не просто временное помутнение, не просто желание помочь брату. Это выбор. И он уже сделан.
Хорошо, — слегка улыбнувшись, ответила супруга. — Я поняла тебя.
Мужчина растерянно моргнул. Он явно ожидал криков, слез, упреков:
Что… что ты поняла?
Все! Ужин готов. Позовешь брата?
Павел постоял еще несколько секунд, разглядывая непривычно спокойное лицо жены, потом медленно вышел из кухни. Убедившись, что супруга нет рядом, Виктория достала телефон и набрала номер знакомого риелтора.
Добрый вечер, Марина. Помнишь, ты говорила про хорошую юридическую контору? Мне нужна консультация. Срочно.
Из комнаты Алисы все еще доносилась музыка. Женщина подошла к двери дочери и прислонилась лбом к прохладному дереву.
Все будет хорошо, малыш, — прошептала она. — Мама знает, что делать.
Последующие три недели Виктория почти не бывала дома. Женщина взяла дополнительные часы в салоне и записалась на курсы повышения квалификации.
Алиса жила у бабушки. Сказала, что ей нужно готовиться к экзаменам.
Павел особо не возражал. По вечерам в квартире теперь хозяйничали двое мужчин: смотрели футбол, заказывали пиццу и громко обсуждали какие-то свои темы.
Супруга чувствовала себя лишней в собственном доме.
Каждое утро она находила на кухне следы ночных посиделок: пустые бутылки, окурки в кофейных чашках, жирные коробки из-под пиццы.
Муж словно не замечал этого бардака: уходил на работу рано утром, чмокнув брата в макушку. Ее он теперь не целовал даже мимоходом.
Но однажды все изменилось…
Павел пришел домой в превосходном настроении. Широкая улыбка не сходила с его лица. На кухне еще витал запах утреннего перегара, но мужчина, казалось, этого не замечал.
Можешь радоваться! — глаза супруга блестели. — Кирилл решил жить отдельно.
От неожиданности Виктория замерла с чашкой в руках:
Правда?
Да! Представляешь, сам сказал, что хватит сидеть у нас на шее. Нашел какую-то подработку, строит планы.
Это… замечательно, — женщина почувствовала, как внутри с новой силой загорается надежда. Может все наладится? Может ей не придется…
Конечно замечательно!» — супруг плюхнулся на стул. — Осталось только помочь ему устроиться. Пока не передумал.
В каком смысле помочь?
В прямом. Завтра позвонишь своим квартирантам, скажешь, что нужно освободить квартиру. Дашь им месяц на поиски. Можем предложить им небольшую компенсацию.
Женщина разочарованно посмотрела на мужа и уверенно произнесла:
Мы уже обсуждали это. Вопрос закрыт!
Да, но теперь все по-другому! Кирилл сам хочет начать новую жизнь. Ему нужен год-полтора, чтобы встать на ноги. Давай ему поможем!
Нет. Исключено! Я не выселю семью с детьми ради твоего брата.
Павел резко встал, от чего стул с грохотом отлетел к стене:
Ты что, не понимаешь? Он наконец-то очнулся! Готов бороться! А ты…
А я не хочу участвовать в этом! Я — не спасательное бюро! Хочет жить отдельно? Пусть снимает квартиру. Как все нормальные взрослые люди. Не он первый, не он последний.
Нормальные люди помогают близким!
Близким — да. Но не паразитам, которые…
Женщина не договорила. Супруг схватил чашку и с силой швырнул ее в стену. Фарфор разлетелся осколками по всей кухне.
Значит так, — голос мужа дрожал от ярости. — Либо ты заселяешь в свою квартиру моего брата, либо собирайся и проваливай отсюда!
Что?
Ты слышала! Надоело твое вечное недовольство, твои претензии! Брат наконец-то пришел в себя, а ты…
А я мешаю, — Виктория вдруг успокоилась. — Верно?
Именно! Ты все время ставишь палки в колеса. Думаешь только о себе!
Хорошо, — жена аккуратно вытерла лужу кофе. — Я поняла.
И что ты решила?
Женщина подняла глаза на мужа и тихо промолвила:
Решение я приняла еще три недели назад. Просто ждала, когда ты сам все расставишь по местам.
Виктория вышла из кухни, оставив Павла стоять в одиночестве. В спальне на тумбочке лежала папка с документами: все было готово заранее. Виктория не зря потратила эти три недели.
Можешь не пугать меня, — супруга улыбнулась, глядя на растерянное лицо мужа. — Я уже давно решила уйти. Независимо от твоих комментариев.
Что ты несешь? — мужчина нервно одернул пиджак. В коридоре послышались шаги. Кирилл, видимо, проснулся от их голосов.
Раз уж ты первый поднял тему переезда… — женщина подняла вверх синюю папку.
Что это? — муж недоуменно уставился на документы.
Заявление на развод. Я подала его две недели назад, — Виктория говорила очень спокойно и уверенно. Внутри все дрожало, но она не позволяла этой дрожи прорваться в голос.
Павел побледнел, открыл рот, закрыл, снова открыл:
Т-ты… что?
А это, — супруга достала второй пакет бумаг, — документы о продаже моей квартиры. Той самой, куда ты хотел поселить брата. Сделка почти оформлена.
Подожди… как… зачем? — муж опустился на стул, словно ноги отказались его держать.
И последнее, — женщина положила перед ним еще один конверт. — Здесь документы на продажу моей доли в этой квартире. Можешь жить тут хоть с братом, хоть с целым полком. Мне все равно. Сделка будет оформлена, как только мы разведемся.
Ты с ума сошла? Это же наш дом!
Был. Пока ты не превратил его в ночлежку для своего великовозрастного братца.
Вика, давай поговорим…
Нет, Паша, — супруга отрицательно покачала головой. — Наговорились. За эти недели я поняла, что устала. Очень. От твоего безволия, от твоей слепой преданности брату, от этого вечного перегара на кухне.
Но… как же… А Алиса?
Алиса едет со мной. В Краснодар.
Куда?!
В Краснодар. Я уже нашла там квартиру на деньги от продажи той, что ты так хотел отдать Кириллу. И помещение для студии присмотрела.
Павел схватился за голову и умоляющим голосом произнес:
Ты не можешь так поступить!
Могу. И поступаю. Потому что я, в отличие от некоторых, умею принимать решения и отвечать за свою жизнь.
В дверях появился растрепанный Кирилл и растерянно спросил:
Что происходит?
Ничего особенного, — Виктория собрала документы обратно в папку. — Просто я наконец-то поняла, что некоторым людям проще содержать взрослого брата, чем сохранить семью.
Вика, постой!
Но женщина уже вышла из кухни, не желая больше продолжать разговор.
Через месяц Виктория стояла на балконе своей новой квартиры. Внизу шумел незнакомый город, пахло цветущими магнолиями. В соседней комнате Алиса раскладывала вещи, напевая что-то веселое.
Мам, когда пойдем смотреть твою студию? — крикнула дочь.
Завтра, солнышко. У нас теперь все будет завтра.
Новая жизнь начиналась без звонков из прошлого. Без перегара на кухне. Без чужих людей в ее доме. И почему-то впервые за долгое время ей было легко и спокойно.
За окном шумел город, который ничего не знал об их истории. И это было прекрасно.
