— Ладно, сделаем тест ДНК, — улыбнулась я свекрови. — Но пусть и ваш муж проверит своё отцовство.
— Что-то Артём совсем на нас не похож, — заявила мне свекровь, едва мы переступили порог дома из роддома.
Я замерла с охапкой вещей в руках. Неужели она начала это сейчас?
— Ольга, ну хватит тебе, — свекор, Владимир Сергеевич, мягко увел её в другую комнату, бросив мне сочувствующий взгляд.
Я осталась одна с сыном. «Не похож?» — осмотрела я малыша: светлые волосы, голубые глаза, крохотный носик. Вылитый мой дед в детстве. Надо будет попросить у мамы старые фото для сравнения.
Разговор на балконе прервал мои мысли. Мама говорила по телефону, явно с отцом:
— Внук родился, а тебя даже нет рядом!
Она резко бросила трубку и, заметив меня, вздохнула:
— Прости, Катюша, испортила тебе день, думала отец придёт, но даже внук его не о влечет от бутылки.
— Да ладно, мам, — обняла я её. — Ты тут ни при чём.
Вечером за столом собрались самые близкие. Свекровь еле сдерживала недовольство, но свекор и муж, Максим, старались разрядить обстановку. Когда гости разошлись, Максим обнял меня:
— Спасибо за нашего сына.
Годы пролетели быстро. Первые шаги, слова, бессонные ночи. Мы купили квартиру, сменили машину, а Артём пошёл в садик.
— Боюсь школы, — призналась я мужу. — Эти чаты, родительские собрания…
— Всё будет хорошо, — успокоил он.
Но спокойствие нарушила свекровь. На даче её поведение стало откровенно странным: она избегала Артёма, смотрела на него с каким-то холодным любопытством.
— Посмотри на него, — прошипела она однажды, когда мы мыли посуду. — Рыжий, веснушчатый… Ты уверена, что он Максима?
— А вы уверены, что Владимир Сергеевич — отец вашего сына? — выпалила я в ответ.
Она остолбенела.
— Как ты смеешь?!
— А вы? — я резко вышла, собрала вещи и увезла Артёма домой.
На следующий день мы сдали тест ДНК. Результат был предсказуем: Артём — наш сын. Я не стала никому говорить, просто положила бумагу в сумку.
Но свекровь не унималась. На дне рождения Владимира Сергеевича она снова завела своё:
— У моей сестры внучка — вылитая бабушка! А у нас? — она презрительно кивнула на Артёма.
Я молча достала результаты и сунула ей под нос:
— Вот, читайте. Ваши подозрения — ошибка. Может, теперь займётесь своими скелетами в шкафу?
Она побледнела.
Через несколько дней Максим вернулся домой подавленный.
— Катя… — он сел на пол, сжимая голову руками. — Мы с отцом сделали тест. Он… не мой отец.
Я обняла его, не зная, что сказать.
Позже Владимир Сергеевич пришёл к нам.
— Я развожусь с Ольгой, — твёрдо сказал он. — Но ты, Максим, останешься моим сыном. Кровь или нет — не важно.
Муж разрыдался, прижавшись к нему.
Так наша семья пережила этот удар. Свекровь осталась одна, а мы, как ни странно, стали только крепче.
Ирония судьбы: если бы не её упрёки, никто бы так и не узнал правды.
Прошло полгода с тех пор, как Владимир Сергеевич развелся с Ольгой. Казалось, жизнь наладилась: Максим постепенно отпустил предательство матери, Артём радостно бегал между дедом и отцом на выходных, а я наконец перестала вздрагивать при каждом звонке в дверь.
Но однажды вечером, когда я мыла посуду, в телефон зазвонил неизвестный номер.
— Катерина? — хриплый мужской голос звучал неуверенно. — Это… ваш одноклассник.
Ложка со звоном упала в раковину.
— Саша? — я не видела его десять лет, с тех пор, как мы переехали в областной город.
— Мне нужно увидеться. Очень важно.
— О чём вообще речь?
— О вашей свекрови.
Встретились в уличном кафе.
— Ольга разыскивала меня, — сказал он, крутя стакан с минералкой. — Предложила ложь, что Артём мой сын, так как он рыжий как я и назвала сумму вознаграждения.
— Что?!
— Она думала, будто ты… — он покраснел. — Что мы с тобой…
— Боже, да она больная! — я ахнула. — Она что, считала, что я родила от тебя?!
Сашка кивнул. Я знала, что всегда нравилась Саше и расстроился, когда я вышла замуж и на какое-то время даже запил.
— Я отказался от тестов, сказал, что это неправда — мне нечего дать мальчику, а рушить семью я не буду, даже если и до сих пор люблю тебя.
Меня затрясло. Выходило, свекровь не просто сомневалась — она строила чудовищные теории, лишь бы опорочить меня.
Дома я рассказала всё Максиму. Он побледнел:
— Значит, она не просто врала отцу… Она пыталась разрушить и мою семью.
На следующий день Владимир Сергеевич примчался к нам, хлопнув дверью:
— Ольга подала на раздел имущества! Требует половину дачи!
— На каком основании? — возмутился Максим.
— На основании того, ей не на что жить. Пенсия маленькая, хочет дачу продать.
Вечером раздался звонок от Ольги. Впервые за месяцы.
— Довольны? — её голос звенел ненавистью. — Развалили семью, теперь добиваете последнего, разбила мою семья мерзкая девка?
— Вы солгали мужу! Вы отвергли внука! — крикнула я.
— Артём никогда не будет мне внуком, — прошипела она и бросила трубку.
Через неделю пришло письмо от её адвоката: Ольга требовала запретить Владимиру видеться с Артёмом, так как «не является кровным родственником».
— Это месть, — прошептал Максим, сжимая документы. У неё явно есть проблемы с головой.
Но Владимир лишь усмехнулся:
— Пусть попробует.
Судья отказал ей. Более того, узнав историю, строго предупредил Ольгу о клевете.
А в день окончательного решения Владимир принёс нам старую фотографию: маленький Максим на его плечах, оба смеются.
— Вот что значит семья, — сказал он. — Не кровь. Не фамилия. А это.
Артём вдруг подбежал и вцепился в деда:
— Ты лучший!
И Ольга осталась совсем одна и
Год спустя мы случайно встретили её в парке. Она сидела на лавочке, одинокая, с потухшим взглядом. Артём, не помня зла, махнул ей рукой.
Она отвернулась.
— Жалко её? — спросил Максим.
— Нет, — честно ответила я. — Жалко тех, кого она обидела.
Мы пошли дальше — к Владимиру, который качал Артёма на качелях.
К нашей настоящей семье.
