«И что только она в нем нашла?» – думал с тоской Гриша, с трудом стоящий в планке на слабеющих детских руках — отчим хотел воспитать из него настоящего человека.
Но мама ходила веселая, какой не была очень давно. Значит, ей было хорошо с этим «… с горы» — так называла нового маминого мужа бабушка.
Элеонора установила на плите нужную температуру, на таймере – время и сунула пирожки с капустой в духовку: скоро должен был вернуться с работы муж, обожавший выпечку.
Конечно же, она любила своего Валеру. Но в сегодняшних действиях молодой женщины сквозила не только любовь: она хотела элементарно задобрить мужа, потому что в последнее время он стал относиться к ним с сыном довольно предвзято.
Как в известном мультике: невзлюбила мама змейку-у̀жика. Только тут в главной роли выступал Валерка. И возникло подозрение, что любви у него в отношениях уже не было – она растворилась, уступив место другим чувствам.
С первым мужем они разбежались почти сразу после рождения сына: приняли за любовь гормональный всплеск и томление молодости. А позже оказалось, что им не о чем говорить, как в популярной песенке: Я не слышу тебя, ты не слышишь меня…
Ведь, чтобы понять человека, нужно его элементарно выслушать. А этого никто не хотел. И Ромка ушел. А до этого их ссоры и выяснение отношений напоминали крики двух пиратов в таверне, требующих очередную порцию выпивки: Рома! Эля! – жизнь была бурной.
После развода долгое время девушка ни на кого не смотрела: и не хотелось, и не было времени – нужно было работать и заниматься сыном. Спасибо, помогали родители, жившие в этом же городе.
Когда Гриша перешел во второй класс, она влюбилась. Да и как было в него не влюбиться! Симпатичный, неглупый, небедный, надежный – в нем в одном флаконе было то, что ищут все женщины. А какие у него были глаза: глубокие и бездонные, как омут.
К тому же, Эля искала себе не только мужа, но и отца сыну: это у нее было на первом месте. А Валера полностью подходил и на эту роль.
Они познакомились на Дне рождения у ее подруги. И ей понравился этот спокойный и не очень молодой мужчина с цепким взглядом и крепкими руками, пригласивший ее на «медляк». А потом предложивший проводить.
И, в первый же вечер, он по-хозяйски притянул ее к себе и поцеловал: мужчина, конечно же, был хозяином! Причем, всего: положения, дела, слова и семьи. И не имел ничего общего с безбашенным Ромкой, который ничего не знал о средствах контрацепции и о том, что ребенку нужно каждый день питаться.
А она позволила себя поцеловать, а не съездила по физиономии: женщина почувствовала, что не против оказаться в подчинении у такого брутального мачо. Хотя брутал и мачо — это, возможно, тавтология.
И они стали встречаться: сорокалетний Валерий оказался вдовцом без детей.
А потом он предложил ей выйти замуж. И Элька согласилась: вариант, действительно, был неплохим. Вдобавок, она уже влюбилась. И они пошли знакомиться с мамой: папы к тому времени уже не было.
— Сгнобит он тебя, Элька, заодно с парнишкой, как пить дать, — сказала после ухода кавалера пожилая женщина и, отвернувшись, заплакала: видимо, она увидела в избраннике то, чего не смогла разглядеть ослепленная любовью Элька: ведь счастье глаза за̀стит.
Но, когда, скажите, мы слушали родителей? И Элька с Валерой расписались, устроив по этому поводу небольшое торжество: деньги еще пригодятся!
Валера оказался неплохим мужем: помогал в быту, ходил в магазин и сразу потребовал, чтобы Гриша называл его папой.
Слово было совершенно не привычным для мальчика, и он его ни разу до этого не произносил. Детские губы и яз.ык отказывались повиноваться, слово просто не выговаривалось. Да и папа, в представлении мальчика должен быть не таким.
«И что только она в нем нашла?» – думал с тоской Гриша, с трудом стоящий в планке на слабеющих детских руках — отчим хотел воспитать из него настоящего человека.
Но мама ходила веселая, какой не была очень давно. Значит, ей было хорошо с этим «… с горы» — так называла нового маминого мужа бабушка.
А он смотрел на маму наглыми глазами и, не стесняясь присутствия Гришки, хлопал ее короткопалой пятерней пониже спины: Имею право!
А потом стала грустнеть и мама. Нет-нет, не сразу: все стало происходить постепенно.
Сначала в разговоре мелькнуло непонятное слово пащенок:
— Я не нанимался кормить твоего пащенка — зарабатывай на него сама.
И мама вдруг заплакала. Это было неожиданно и произошло тоже в первый раз: до этого мама, хотя и была не очень веселой, но никогда не плакала в присутствии мальчика. И он с ненавистью взглянул на противного дядьку.
— А ты – марш в комнату учить уроки! – вдруг заорал тот. – И нечего на меня смотреть своими бу̀ркалами!
— Иди, заинька, — сказала мама и легонько подтолкнула Гришу рукой.
И он ушел в другую комнату: после свадьбы они переехали в квартиру отчима – для этого даже пришлось сменить мальчику школу. А это настроения тоже не добавляло.
Он слышал, что они помирились: и мама даже стала смеяться своим заливистым смехом – мер.зкий мужик знал, как управляться с дамами.
А потом отчим стал регулярно привязываться к маме, потому что она оставила работу. Хотя Гриша прекрасно помнил, что он сам на этом же и настоял!
У мамы была прекрасная профессия: она работала в больнице медсестрой. Но оказалось, что предназначение жены – обеспечивать любимому мужу уют и быть надежным тылом.
По этому поводу маме было прочитано несколько лекций. В результате, она сдалась, и уже около года сидела дома.
Мама пыталась вяло возразить:
— Как же так? Ты же сам этого хотел!
На что ей жестким тоном сказали:
— Даже если бы я был миллионером, ты бы у меня работала! А я – не миллионер!
На вопрос, а что же теперь мне делать, отчим сказал, что не знает. То есть в данном случае имела место не конструктивная критика, а сплошное критиканство.
После этого разговора мама стала днем, чтобы Валера не засек, ходить делать уколы – все же какие-никакие, а деньги: до этого нужные суммы выдавал он, предварительно выяснив, что намереваются приобрести. Да, кассовые чеки нужно было потом обязательно предъявить.
За утерянный чек полагалось наказание: почти часовая лекция, что деньги им с неба не падают, и, пока он разрывается на работе, они туда-сюда швыряются чеками. А это – форменное безобразие.
И мама вместе с сыном обязательно должны были это слушать: ведь все делалось исключительно для их же блага в воспитательных целях.
Что произошло – непонятно. Возможно, раньше мужчина сдерживался или стеснялся. Как вариант, с возрастом повредились мозги. Но факт был налицо.
Да, отчим стал много говорить, причем, не о чем. Это он называл умозаключениями.
И в его речах стало проскальзывать сходство с известным персонажем Иудушкой Головлевым, который мог речами затиранить до см.ерти.
Валера, как Порфирий Петрович рассуждал, что хлеб бывает разный: видимый и духовный. Первый мы едим, а второй вкушаем. Причем, это длилось не пять минут, а гораздо дольше. И темы постоянно менялись: новый мамин муж оказался ужасно плодовитым.
Эля от этих речей грустнела еще больше и не знала, как реагировать. Видимо, никак: то есть молча соглашаясь со всеми словами, вылетающими изо рта любимого. Но усилия Валеры не пропали даром. И все чаще у женщины стала возникать мысль: а какого… ? И – оно нам надо?
Но сегодня Эля обнаружила на кухонном столе неплохую сумму денег. Было ясно, что их оставил муж на новую куртку Гришке – она вчера просила. И они, конечно же, сходили в магазин! Денег хватило и на новые кроссовки!
И теперь благодарная Эля затеяла пирожки: надо же было отблагодарить мужа за аттракцион неслыханной щедрости – ведь это стало происходить в семье все реже.
Она уже открыла рот, чтобы сказать слова благодарности вбежавшему в кухню Валере, но он, не увидев на столе нужной суммы, заорал:
— Где деньги, что здесь лежали?
— Так я потратила! – тихо произнесла не ожидавшая всего этого Эля. – Мы подумали, что это – на курточку Грише.
— Они подумали! Разве у тебя и твоего пащенка есть, чем думать? Я работаю, не покладая рук, а они здесь думают! Я их просто забыл!
И ушел, громко хлопнув дверью, на прощанье сказав, как припечатав:
-Вернусь вечером – чтобы деньги были!
Эля без чувств опустилась на стул: сил не было даже на то, чтобы вынуть из духовки подгорающие пирожки.
— Мам, давай уйдем! – внезапно предложил все слышавший сын, который уже учился в третьем классе.
— Куда? –внезапно севшим голосом спросила женщина.
— Просто уйдем куда-нибудь! – внезапно прозвучало из уст совсем еще не взрослого мальчика.
И это «куда-нибудь» очень сильно царапнуло по душе: а ведь их, действительно, стали гнобить.
А сын продолжил:
— Зачем он нам? Он же нас не любит. Ну, ладно, меня. Но он и тебя не любит. И никакой он не папа – папы так себя не ведут.
И это оказалось той самой последней каплей, чтобы терпение перелилось через край: да, устами младенца действительно глаголет истина.
А слова сына стали тем самым «ускорительным пенделем», которого часто не хватает для принятия верного решения.
И неглупая Элеонора села и тщательно обдумала ситуацию. А потом позвонила своему школьному другу, с которым запрещал общаться муж: она должна была всецело принадлежать только ему. Поэтому все подруги и друзья жены были предусмотрительно отважены.
Но они с влюбленным в нее еще с первого класса Петькой продолжали перезваниваться. И он даже знал кое-какие подробности из Элькиной личной жизни, как и положено настоящему другу.
И Петя пообещал помочь с трудоустройством: к счастью, женщина просидела без работы не так долго и квалификацию медсестры подтверждать было не надо.
Потом Элька сделала заявку на кредит, который должны были одобрить завтра: поручителем выступил тот же Петька. Он же пока одолжил ей немного денег.
И к вечеру они с сыном переехали в неплохую съемную однушку за сравнительно небольшую плату, оставив на кухонном столе ровно столько, сколько нужно, чтобы Валера, наконец, подавился.
Вернувшийся в опустевшую квартиру муж сразу все понял и немедленно позвонил, но не стал «размазывать соп.ли» и ограничился кратким:
— Не дури, возвращайся. Кому ты нужна с таким прицепом?
— Себе, — тихо ответила Эля и отключилась.
— А еще мне и дяде Пете, — добавил слышавший разговор Гриша.
И это было совершенной правдой.
Общих детей у пары не было, и их быстро развели, хотя Валера пытался что-то вякать. А потом Элька вышла замуж за тихого Петю, который до сих пор, оказывается, ее ждал: случается, что так бывает.
И они стали жить-поживать и добра наживать. Поэтому, у них до сих пор все хорошо. И любящий муж совершенно не обращает внимание на небольшие странности жены: она сразу же в магазине, у кассы, выбрасывает все чеки, даже те, которые советуют сохранять — ведь это может пригодиться в будущем, особенно, при крупной покупке.
Но это небольшое недоразумение совершенно теряется на фоне всех остальных достоинств красавицы Элеоноры и двух прекрасных сыновей, старший из которых уже перешел в выпускной класс.
