Марина стояла у плиты и помешивала борщ, когда услышала знакомый скрип двери. Свекровь Галина Петровна приехала без предупреждения, как всегда.
— Ну что, голубушка, небось дома сидишь без дела? — раздалось из прихожей. — А я вот с самого утра на ногах, на рынок съездила, потом к Валентине Степановне заглянула.
Марина вытерла руки о полотенце и вышла встречать свекровь.
— Здравствуйте, Галина Петровна. Проходите, я как раз обед готовлю.
— Обед готовишь? — свекровь окинула её оценивающим взглядом. — А почему в такой мятой футболке? Неужели для мужа нормально одеться не можешь? Мой Витя красивых женщин любит, а ты тут как замарашка.
Марина сжала кулаки, но промолчала. За семь лет брака она научилась пропускать мимо ушей большую часть колкостей свекрови.
— Садитесь, Галина Петровна, сейчас чай поставлю.
— Чай, чай… А ты пироги печь умеешь? — свекровь уселась на кухне и принялась осматриваться. — Витя же любит с капустой, а ты, небось, только полуфабрикаты разогреваешь.
— Я пеку пироги, Галина Петровна. Вчера как раз делала с яблоками.
— С яблоками! — фыркнула свекровь. — А про капусту забыла. Вот я в твои годы каждую неделю пекла, и Витин отец никогда не жаловался.
Марина поставила перед свекровью чашку чая и тарелку с печеньем.
— Где моя внучка? — спросила Галина Петровна, прихлёбывая чай.
— Полина в садике, заберу её в пять.
— В садике! — всплеснула руками свекровь. — Ребёнка по чужим людям спихнула! Я-то Витю сама воспитывала, не по детским садам таскала. Вот он и вырос хорошим человеком, не то что нынешняя молодёжь.
— Галина Петровна, вы же знаете, я работаю. Нам с Витей обоим нужны деньги на ипотеку.
— Работает она! — передразнила свекровь. — А мужа дома накормить некому, рубашки не поглажены, в доме бардак. Вот я в твоём возрасте и работала, и за домом следила, и сына на ноги поставила. А ты что? Одни отговорки.
Марина почувствовала, как внутри закипает, но сдержалась. Она вернулась к плите и продолжила готовить.
— Слушай, а правда, что твоя сестра замуж выходит? — внезапно спросила Галина Петровна.
— Да, Оксана выходит замуж в следующем месяце.
— За кого? За того химика, что ли? — презрительно поджала губы свекровь. — Учёный, небось нищий. Хоть бы за нормального человека, за бизнесмена какого-нибудь.
— Михаил хороший человек, они с Оксаной любят друг друга.
— Любовь, любовь, — передернуло свекровь. — На любви далеко не уедешь. Вот я за Витиного отца по расчёту выходила, и правильно сделала. Квартиру получила, машину, всё как надо.
— Мы с Витей тоже любим друг друга, — тихо сказала Марина.
— Ты Витю любишь? — усмехнулась Галина Петровна. — Тогда почему в доме бардак, почему ужины не готовы вовремя, почему рубашки мятые? Любовь делами показывают, а не словами.
— Я стараюсь всё успевать.
— Стараешься! — хмыкнула свекровь. — Вот я в прошлый раз приходила, так у вас в ванной полотенца грязные висели. Это как понимать?
Марина глубоко вздохнула.
— Галина Петровна, я целый день работаю, потом забираю Полину, с ней занимаюсь, готовлю ужин, убираю. Витя тоже работает допоздна. Мы стараемся, как можем.
— Стараетесь! — Свекровь поднялась и подошла к холодильнику. — Ну-ка, посмотрим, что у вас тут.
Она распахнула дверцу и принялась перебирать содержимое.
— Так я и знала! Кефир просроченный, овощи завяли. Хозяйка никакая! Витя небось питается одними бутербродами.
— Галина Петровна, пожалуйста, не трогайте продукты. Я сама знаю, что у меня в холодильнике.
— Не трогай, не трогай! — передразнила свекровь. — Я своему сыну плохого не посоветую. Вот возьму и выброшу всё это барахло, а ты в магазин сбегаешь, купишь свежего.
— Не надо ничего выбрасывать! — резко сказала Марина.
— Ишь ты, голос повысила! — прищурилась Галина Петровна. — Смотри у меня, девочка. Витя — мой сын, и я всегда буду на его стороне. Если захочу, я вас разведу в два счёта.
— Вы не имеете права вмешиваться в нашу семью, — Марина почувствовала, как дрожат руки.
— Не имею права? — Свекровь подошла ближе, её голос стал тише и злее. — Это я тебе дала шанс войти в нашу семью, это я уговорила Витю на тебе жениться. Ты думала, он сам бы на такой серой мышке остановился? Женщин вокруг него всегда было полно, поумнее и покрасивее тебя.
Марина побледнела.
— Это неправда. Витя сам меня выбрал.
— Сам выбрал! — расхохоталась свекровь. — Да я ему полгода мозги промывала, говорила, что ты хоть тихая, не скандальная, родишь ему детей и рта не раскроешь. Вот он и согласился. А теперь смотрю и думаю — ошиблась я. Руки чешутся дать тебе парочку затрещин — и будешь как шелковая! Не забывай своё место, — усмехнулась свекровь, но через секунду закричала от страха.
Дверь в кухню распахнулась, и на пороге стоял Виктор, муж Марины. Лицо его было белым от ярости.
— Что… что ты здесь делаешь? — пролепетала Галина Петровна. — Ты же на работе должен быть…
— Я забыл документы и вернулся, — медленно произнёс Виктор. — И услышал, мама, всё, что ты здесь говорила. Про затрещины. Про то, что я женился на Марине только потому, что ты меня уговорила.
— Витенька, сынок, это не то, что ты подумал… — Свекровь попыталась улыбнуться. — Я просто пошутила.
— Пошутила? — Виктор шагнул в кухню. — Про затрещины пошутила? Про то, что моя жена должна знать своё место?
— Ну, Витя, ты же понимаешь, я хотела как лучше. Ты мой сын, я переживаю за тебя.
— Переживаешь? — Виктор подошёл к Марине и обнял её за плечи. — Мама, я сейчас скажу тебе то, что должен был сказать много лет назад. Ты не имеешь права вмешиваться в мою семью. Не имеешь права унижать мою жену. Не имеешь права приходить сюда без приглашения и устраивать свои проверки.
— Витя, но я же мать…
— Ты мать, — перебил её Виктор. — И я люблю тебя. Но Марина — моя жена. Я выбрал её сам, меня никто не уговаривал. Я полюбил её с первого взгляда, когда мы встретились в книжном магазине. Помнишь, Маришь? Ты искала сборник стихов Цветаевой, а я случайно задел тебя локтем.
Марина кивнула, из глаз её покатились слёзы.
— Я полюбил тебя за твою доброту, за ум, за то, как ты смеёшься над моими дурацкими шутками, — продолжал Виктор. — Мама пыталась меня отговорить. Говорила, что ты не из нашего круга, что у тебя нет связей, что я достоин лучшего. Но я не послушался её. Впервые в жизни я поступил так, как хотел сам, а не так, как она велела.
Галина Петровна опустилась на стул.
— Витя, я не думала, что ты… так всерьез…
— Ты не хотела думать, — жёстко ответил Виктор. — Ты решила, что контролируешь всю мою жизнь. Помнишь, как ты запретила мне поступать в театральный? Как уговорила пойти в экономический, потому что это «престижно»? Как выбирала мне друзей, одежду, даже еду?
— Но я же хотела для тебя лучшего!
— Лучшего для меня или для тебя? — спросил Виктор. — Мама, пойми. Я взрослый человек, мне тридцать пять лет. У меня своя семья, своя жизнь. И если ты не можешь уважать мою жену, значит, ты не уважаешь меня.
Повисла тишина. Слышно было только, как тикают часы на стене.
— И что же делать? — наконец спросила Галина Петровна.
— С сегодняшнего дня всё меняется, — твёрдо произнёс Виктор. — Ты не будешь приходить к нам без приглашения. Не будешь критиковать Марину. Не будешь учить нас, как жить. Если ты хочешь быть частью нашей жизни, частью жизни своей внучки — ты научишься уважать границы.
— А если я не согласна? — вызывающе подняла подбородок свекровь.
— Тогда мы будем видеться на нейтральной территории, редко и недолго. Без визитов домой, без попыток влезть в наши дела.
Галина Петровна смотрела на сына, словно видела его впервые.
— Ты… ты выбираешь её вместо меня?
— Я выбираю свою семью, — ответил Виктор. — Мама, я не прошу тебя исчезнуть из нашей жизни. Я прошу уважать нас. Марина — прекрасная жена и мать. Она работает, растит нашу дочь, заботится обо мне. Дом у нас может быть не идеально убран, потому что у нас обоих работа. Ужин может быть не всегда готов к шести вечера, потому что Марина забирает Полину из садика и сначала занимается с ней. Но мы счастливы. Мы любим друг друга. И этого достаточно.
Свекровь медленно поднялась.
— Значит, так, — её голос дрожал. — Значит, я теперь чужая в вашем доме.
— Нет, мама, — мягче сказал Виктор. — Ты не чужая. Но ты гостья. Желанная гостья, если научишься уважать хозяев.
Галина Петровна взяла сумку.
— Мне нужно подумать, — сказала она.
— Думай, — кивнул Виктор. — Мы никуда не денемся.
Свекровь направилась к выходу, но у двери остановилась и обернулась.
— Марина, — позвала она.
— Да? — Марина вытерла слёзы.
— Ты… ты действительно любишь моего сына?
— Больше жизни, — просто ответила Марина.
Галина Петровна кивнула и вышла.
***
Две недели прошли в тишине. Галина Петровна не звонила, не приезжала. Виктор несколько раз пытался дозвониться до неё, но она не брала трубку.
— Может, мне съездить к ней? — спросила как-то вечером Марина.
— Зачем? — удивился Виктор.
— Она же твоя мама. Я не хочу быть причиной вашей ссоры.
Виктор обнял жену.
— Маришь, ты ни в чём не виновата. Это я должен был поставить маму на место много лет назад. Просто не хватало смелости.
— Но она же одна…
— У неё полно подруг, она занята походами по театрам и концертам. Мама не пропадёт. А если она действительно хочет быть с нами, она сама даст знать.
И вот однажды в субботу утром раздался звонок в дверь. На пороге стояла Галина Петровна с большим пакетом.
— Здравствуй, — сказала она. — Можно войти? Я… я звонила вчера Вите, он сказал, что в субботу будет удобно.
—Проходите, Галина Петровна, — Марина отступила в сторону.
Свекровь разулась, аккуратно поставила туфли у порога и прошла на кухню, где Виктор пил кофе с Полиной.
— Бабушка! — обрадовалась девочка.
— Здравствуй, солнышко, — Галина Петровна поцеловала внучку. — Я тебе гостинцев принесла. Вот пирожки с капустой, и книжку с картинками.
— Спасибо, баб! — Полина тут же полезла в пакет.
— Поля, закончи сначала завтрак, — сказала Марина.
Галина Петровна села за стол.
— Я… — начала она. — Я много думала эти две недели. О вас, о себе, о том, что Витя сказал.
Никто не перебивал её.
— Мне было тяжело это принять, — продолжала свекровь. — Всю жизнь я считала, что знаю, как лучше для сына. Что я должна контролировать, направлять, учить. Когда Витя был маленьким, это было правильно. Но он вырос, а я… я не смогла отпустить.
Она посмотрела на Марину.
— Я приходила к подруге, Валентине Степановне. Рассказала ей всё. Знаешь, что она мне сказала?
Марина отрицательно покачала головой.
— Она сказала, что я превратилась в ту самую ужасную свекровь, которую сама ненавидела в молодости. Её свекровь тоже постоянно учила её жить, критиковала, вмешивалась. Валентина страдала, а я тогда её поддерживала, возмущалась вместе с ней. А теперь сама стала такой же.
Галина Петровна замолчала, потом тяжело вздохнула.
— Марина, я хочу извиниться. За всё, что говорила тебе эти годы. За то, что унижала, критиковала, лезла не в своё дело. Ты хорошая жена и мать. Витя счастлив с тобой, Полина растёт чудесной девочкой. А я… я просто боялась потерять сына.
— Мама, — Виктор взял свекровь за руку. — Ты меня не потеряешь. Никогда. Но у меня теперь своя семья, и она на первом месте.
— Я понимаю, — кивнула Галина Петровна. — И я буду стараться. Правда. Я больше не буду приходить без предупреждения, не буду критиковать, не буду учить.
— Вы можете приходить, Галина Петровна, — негромко сказала Марина. — Просто давайте созваниваться заранее. И вы всегда можете что-то посоветовать — но именно посоветовать, а не приказывать.
Свекровь удивлённо посмотрела на неё.
— Ты… ты не злишься на меня?
— Я не злюсь, — Марина улыбнулась. — Я понимаю, что вы переживаете за Витю. Просто нам нужно найти правильный баланс.
Галина Петровна встала и подошла к Марине.
— Можно я тебя обниму? — спросила она.
— Конечно, — Марина обняла свекровь.
— Я постараюсь быть лучше, — прошептала Галина Петровна. — Обещаю.
Прошло полгода. Отношения наладились постепенно. Галина Петровна теперь звонила заранее, приходила не чаще раза в неделю и вела себя сдержанно. Она всё ещё иногда не могла удержаться от комментариев, но теперь они звучали иначе — скорее как дружеские советы, чем как критика.
Однажды Марина застала свекровь за разговором с Полиной.
— Бабушка, а почему ты теперь другая? — спрашивала девочка.
— Другая? — переспросила Галина Петровна.
— Ну да. Раньше ты всегда на маму ругалась, а теперь не ругаешься.
Свекровь задумалась.
— Знаешь, Полинка, я поняла одну важную вещь. Когда любишь человека, нужно дать ему свободу. Твой папа — мой сын, и я всегда буду его любить. Но у него теперь своя семья. Моё дело — поддерживать, а не командовать.
— А ты маму полюбила?
— Я начинаю её узнавать, — честно ответила Галина Петровна. — И чем больше узнаю, тем больше понимаю, что твой папа сделал правильный выбор.
Марина отошла от двери, не желая мешать. На глаза навернулись слёзы — но это были слёзы облегчения и радости.
Вечером, когда Полина уснула, а Галина Петровна ушла домой, Виктор обнял Марину.
— Спасибо, — сказал он.
— За что?
— За то, что дала маме второй шанс. За терпение. За то, что не настаивала на разрыве отношений.
— Она твоя мама, — просто ответила Марина. — И она меняется. Это же прекрасно.
— Ты прекрасна, — Виктор поцеловал жену. — Знаешь, что я подумал сегодня? Если бы я послушался мамы тогда, в самом начале, я бы потерял самое главное в своей жизни — тебя.
— Но ты не послушался.
— Не послушался. И это лучшее решение, которое я когда-либо принимал.
Они стояли в обнимку, глядя в окно на ночной город. И Марина думала о том, что иногда для того, чтобы семья стала крепче, нужна не тишина и терпение, а честный разговор и готовность отстаивать свои границы. И что настоящая любовь — это не только нежность, но и смелость защищать тех, кто нам дорог.
