В тесной кухне пахло жареным мясом и специями. Наташа суетилась у плиты, помешивая подливу и одновременно пытаясь разогреть в микроволновке вчерашний гарнир. Вечер пятницы выдался суматошным – как обычно, она задержалась на работе и теперь наверстывала упущенное, готовя ужин для мужа. Сергей вернулся домой раньше и сидел в гостиной, увлеченно листая ленту новостей в телефоне.
– Ната, ты не видела мои очки? – крикнул он из комнаты, не отрываясь от экрана.
– Они у тебя на голове, Сереж, – со вздохом ответила она, перекладывая котлеты на тарелку. – И вообще, мог бы помочь с ужином. Я еле на ногах стою после сегодняшнего дня.
Сергей неохотно оторвался от телефона и прошел на кухню. Обхватив жену за талию, он притянул её к себе.
– Устала, родная? Кто ж виноват, что у тебя такой изверг-начальник? – он чмокнул Наташу в щеку и потянулся к котлете. – М-м-м, вкуснятина.
Наташа шлепнула его по руке.
– Отстань, не готово ещё. И вообще, мне с тобой серьезно поговорить надо. Я весь день думала о нашей годовщине. Что будем делать?
Пять лет совместной жизни – дата не круглая, но все же значимая. Особенно учитывая, что последний год выдался для их пары не самым простым. Бесконечные переработки Наташи, финансовые трудности, конфликты с родственниками… Им определенно нужен был этот праздник – только для них двоих.
– А что думать-то? – пожал плечами Сергей, наконец сообразив опустить очки с макушки на нос. – Соберемся семьей, отметим. Мама салатов наготовит, папа коньяк хороший принесет. Ты же знаешь, они любят такие праздники.
Наташа замерла, не донеся ложку до кастрюли. Повисла неловкая пауза.
– В каком смысле – семьей? – медленно спросила она. – Ты хочешь пригласить своих родителей на нашу годовщину?
– Ну да, – кивнул Сергей, явно не понимая, в чем проблема. – А что такого? Они же всегда с нами отмечают.
Наташа почувствовала, как внутри закипает раздражение. Вот опять. Как же она устала от этого. Сколько раз они обсуждали, что некоторые праздники – только для них двоих? Сколько раз она просила его не превращать их личные даты в семейные посиделки? Но нет, Сергей как будто специально не хотел этого понимать.
– Нет, Сережа, только не в этот раз, – Наташа старалась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало. – Я хочу провести этот день только с тобой. Может, сходим в ресторан? Или устроим романтический вечер дома?
Сергей нахмурился, откусывая котлету, которую все-таки стянул с тарелки.
– Ната, ну что за глупости. Мама уже говорила, что хочет на годовщину подарить нам тот сервиз, который мы в магазине видели. Она обрадуется. И вообще, разве плохо собраться всей семьей?
– Семьей? – Наташа начала закипать. – Сереж, наша семья – это ты и я. Твои родители – это твоя родительская семья. Неужели так сложно сделать один вечер только для нас?
Сергей тяжело вздохнул, будто объяснял очевидные вещи несмышленому ребенку.
– Наташ, ты опять начинаешь. У нас в семье так принято – все важные события отмечать вместе. Ты же знала, за кого выходишь замуж. Я не понимаю, почему каждый раз это становится проблемой. Что плохого в том, что родители хотят разделить с нами радость?
– То, что я хочу хотя бы иногда побыть с тобой наедине! – Наташа повысила голос. – Мы почти не проводим время вдвоем. На работе завал, дома постоянно какие-то дела. А когда появляется возможность устроить романтический вечер, ты тут же зовешь родителей!
– Да какие родители?! Мама и папа – это семья! Это не «родители», как ты говоришь, будто они чужие люди!
Наташа отвернулась к плите, чувствуя, как глаза начинают щипать от слез обиды. Всегда одно и то же. Как же она устала быть на втором месте после его родителей.
– Знаешь что, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал, – я с этим больше мириться не собираюсь. Если ты не можешь провести со мной нашу годовщину вдвоем, то иди и празднуй с мамой и папой. А я пойду с подругами в ресторан.
Сергей с грохотом поставил тарелку на стол.
– Вот только не надо этих ультиматумов! – его голос стал жестким. – Ты ведешь себя как ребенок. С чего вдруг такая принципиальность? Раньше тебя все устраивало.
– Раньше я надеялась, что ты поймешь, как это важно для меня, – Наташа уже не сдерживала эмоций. – Но теперь я вижу, что моих желаний для тебя не существует. Только мнение твоей мамы имеет значение!
– При чем тут мама? – Сергей повысил голос. – Мы говорим о семейной традиции! Вот скажи, если бы твои родители жили в этом городе, а не в Саратове, ты бы тоже возражала против их присутствия?
– Да, возражала бы! – Наташа почувствовала, как закипают слезы. – Потому что годовщина свадьбы – это праздник мужа и жены, а не семейные посиделки с родителями. Неужели это так сложно понять?
Сергей покачал головой, словно разговаривал с неразумным ребенком.
– А я вот не понимаю, почему ты устраиваешь скандал на пустом месте. Ты что, не любишь моих родителей? Они тебе плохо сделали?
– Причем здесь «не люблю»? – Наташа схватилась за голову. – Я просто хочу, чтобы мы иногда могли побыть вдвоем. Отметить наш праздник так, как хотим мы, а не так, как принято в вашей семье. Неужели это преступление?
Сергей посмотрел на нее долгим взглядом, затем покачал головой и вышел из кухни, хлопнув дверью. Наташа осталась одна, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы обиды и разочарования.
Вечер был безнадежно испорчен. Ужин остыл, никем не съеденный. Наташа сидела на кухне, перебирая в голове их разговор. Может, она действительно слишком остро реагирует? Может, стоит смириться с тем, что у них в семье так принято?
Нет, решила она. Хватит уступать. Пять лет компромиссов, где компромисс означал делать так, как хочет семья Сергея. Пора научиться отстаивать и свои желания тоже.
Сергей сидел в гостиной, угрюмо переключая каналы телевизора. Его лицо выражало ту особую обиженную сосредоточенность, которая появлялась всякий раз, когда Наташа осмеливалась противостоять его семейным традициям. Она знала это выражение наизусть – поджатые губы, сведенные брови, отсутствующий взгляд. Сейчас бесполезно продолжать разговор – он просто закроется в своей скорлупе обиды.
На следующее утро напряжение никуда не делось. Завтракали молча. Наташа чувствовала, как теряет силы в этой молчаливой борьбе. Может, стоит уступить? Ради мира в семье? Но тут же одернула себя – нет, так нельзя. Если сейчас сдаться, то завтра придется уступать снова и снова, пока не останется ничего своего.
– Я все-таки думаю, что нам стоит отметить годовщину вдвоем, – наконец, нарушила тишину Наташа. – Это важно для меня, Сереж. Пожалуйста, пойми.
Сергей отложил вилку и посмотрел на жену тяжелым взглядом.
– А для меня важно, чтобы мои родители не чувствовали себя чужими в нашей семье, – отрезал он. – Ты ведешь себя эгоистично, Наташа. Думаешь только о себе.
– Думаю о себе? – Наташа подавила желание швырнуть тарелку на пол. – Да я пять лет думаю о твоей семье! Приспосабливаюсь, улыбаюсь, терплю постоянные замечания твоей мамы о том, как я веду хозяйство, как одеваюсь, как говорю! Терплю, что каждые выходные мы обязаны ездить к твоим родителям на обед. Терплю, что твой отец может заявиться к нам домой в любое время без предупреждения. Я терплю всё это ради тебя! И в кои-то веки прошу всего лишь один вечер для нас двоих – и это я эгоистка?
Сергей встал из-за стола, его лицо побагровело от гнева.
– Знаешь что, раз тебе так тяжело с моей семьей, может, нам вообще не стоит отмечать эту годовщину? Пять лет, которые ты, оказывается, мучилась со мной и моими родителями!
В ту субботу Наташа уехала к подруге на дачу, оставив Сергея одного. Ей нужно было проветрить голову, успокоиться, подумать. Может, она действительно слишком давит? Но почему, почему для Сергея так сложно понять её желание побыть вдвоем?
Звонок от свекрови раздался, когда Наташа сидела с подругой на веранде, потягивая холодный лимонад.
– Наташенька, здравствуй, дорогая! – голос Ирины Михайловны звучал подозрительно жизнерадостно. – Как ты? Что-то Сережа грустный ходит, вы не поссорились?
«Ну конечно, уже позвонил маме пожаловаться,» – подумала Наташа, чувствуя, как внутри снова закипает раздражение.
– Здравствуйте, Ирина Михайловна, – максимально ровно ответила она. – У нас все хорошо, просто небольшие разногласия.
– Ой, милая, какие могут быть разногласия между мужем и женой? Вы же одна семья! Сережа такой чувствительный, ты же знаешь. Он так расстроился, что ты не хочешь отмечать годовщину вместе со всеми нами.
Наташа закрыла глаза, мысленно считая до десяти. Вот она, главная проблема – Ирина Михайловна считала себя вправе вмешиваться в их отношения, а Сергей это поощрял.
– Ирина Михайловна, при всем уважении, я хотела бы, чтобы мы с Сергеем сами решали, как нам отмечать нашу годовщину свадьбы, – сказала она как можно спокойнее.
– Ну что ты, дорогая! – в голосе свекрови послышались нотки обиды. – Я же только хочу помочь. Мы с Николаем Петровичем так ждали этого праздника. Я уже и меню продумала, и сервиз новый присмотрела вам в подарок…
– Спасибо за заботу, – Наташа старалась, чтобы её голос звучал вежливо, – но я правда считаю, что годовщина свадьбы – это праздник только для мужа и жены.
– Но мы же семья! – воскликнула Ирина Михайловна тоном, не терпящим возражений. – В нашей семье всегда так было – все праздники вместе! Когда Сереженька женился на тебе, я думала, ты понимаешь, как у нас принято.
Вернувшись домой вечером воскресенья, Наташа обнаружила, что Сергея нет. На столе лежала записка: «Уехал к родителям. Вернусь поздно. Не жди.» Коротко и ясно – он демонстративно выбрал сторону родителей в их конфликте.
Наташа рухнула на диван, чувствуя опустошение. Неужели так будет всегда? Неужели ей придется всю жизнь делить мужа с его родителями, даже в самые личные моменты? Она достала телефон и набрала номер своей мамы.
– Мам, это я, – голос Наташи дрогнул. – Можно с тобой поговорить?
– Наташенька, конечно, милая, – в голосе мамы слышалось беспокойство. – Что случилось? Ты плачешь?
Наташа выдохнула, пытаясь сдержать слезы.
– Мам, мы с Сережей поссорились из-за его родителей. Опять. Мне кажется, я больше так не могу.
Она рассказала маме всю ситуацию – про годовщину, про желание провести её вдвоем, про непонимание со стороны Сергея и настойчивость его матери.
– Милая, – мама помолчала, обдумывая ответ, – я понимаю тебя. Правда понимаю. Но и Сережу тоже могу понять. Он вырос в семье, где все делают вместе. Для него это норма, а ты хочешь эту норму изменить.
– Но разве я многого прошу? – взмолилась Наташа. – Всего лишь один вечер для нас двоих!
– Наташа, тебе нужно найти компромисс, – мягко сказала мама. – Может быть, можно отметить два раза? Один раз – только вы вдвоем, другой – с родителями?
– Мам, я предлагала. Но он не слышит. Для него компромисс – это когда всё по его правилам.
– Тогда тебе придется решить, что для тебя важнее – настоять на своем или сохранить мир в семье, – мама вздохнула. – Иногда нужно уступать, даже если ты считаешь себя правой.
Наташа закончила разговор, чувствуя еще большее смятение. Даже мама не поддержала её безоговорочно. Неужели она и правда слишком многого требует?
Сергей вернулся поздно, когда Наташа уже лежала в постели, притворяясь спящей. Он шумно разделся, демонстративно громко ходил по квартире, словно давая понять – я здесь, но говорить с тобой не хочу.
Утром напряжение достигло апогея. Они завтракали в полной тишине, избегая смотреть друг на друга.
– Сереж, нам надо поговорить, – наконец, нарушила молчание Наташа. – Так не может продолжаться.
Сергей поднял на нее взгляд – холодный, отстраненный.
– А что ты предлагаешь? Ты уже все решила, разве нет? Тебе плевать на мои чувства и на чувства моих родителей.
– Неправда! – Наташа ударила ладонью по столу. – Я забочусь о твоих родителях больше, чем ты сам! Кто ездит с твоей мамой по врачам, пока ты на работе? Кто готовит твоему отцу диетические блюда, когда у него обострение? Я! Я забочусь о них, уважаю их, но это не значит, что они должны быть с нами каждую минуту нашей жизни!
– Вот как ты заговорила! – Сергей вскочил из-за стола. – Значит, все это время ты делала это через силу? Ухаживала за моими родителями, а сама их ненавидела?
– Я не ненавижу их, черт возьми! – Наташа тоже вскочила, чувствуя, как внутри всё клокочет от возмущения. – Я просто хочу, чтобы у нас с тобой тоже было личное пространство! Своя жизнь! Неужели это так сложно понять?
– Знаешь что, – Сергей схватил ключи от машины, – я не хочу больше этого слушать. Ты не понимаешь самого главного – семья это всё. Если ты не можешь принять мою семью такой, какая она есть, значит, у нас большие проблемы.
– У нас уже большие проблемы, Сережа! – крикнула Наташа вслед уходящему мужу. – И начались они не вчера!
Наташа провела весь день дома, переосмысливая их отношения. Пять лет брака… Были ли они счастливы? Да, были моменты радости, нежности, взаимопонимания. Но всегда – всегда! – на заднем плане маячила фигура Ирины Михайловны, контролирующей, советующей, направляющей.
Вечером позвонила свекровь. Наташа долго смотрела на экран телефона, колеблясь между желанием сбросить звонок и необходимостью поговорить.
– Алло, – наконец, ответила она.
– Наташенька, милая, – голос Ирины Михайловны звучал встревоженно, – я так беспокоюсь за вас с Сережей. Он такой расстроенный, прямо сам не свой. Может, ты приедешь к нам? Поговорим, всё обсудим?
Наташа закрыла глаза. Вот оно. Снова. «Приезжай к нам» – не «мы приедем к вам», не «пусть Сережа вернется домой и поговорит с женой». Нет, она должна приехать на их территорию, где будет в меньшинстве.
– Ирина Михайловна, – как можно спокойнее ответила Наташа, – я думаю, нам с Сергеем нужно сначала самим поговорить. Это наша семейная проблема, и мы должны решить её вдвоем.
– Но мы же все семья! – возразила свекровь. – Какие могут быть секреты? Мы с отцом так переживаем…
– Я понимаю, – Наташа сделала глубокий вдох, – но некоторые вещи муж и жена должны решать без посторонних.
– Посторонних? – голос Ирины Михайловны задрожал. – Ты считаешь нас посторонними?
– Я не это имела в виду, – Наташа попыталась исправить ситуацию, – просто…
– Нет, я все поняла, – перебила свекровь, – ты хочешь отдалить Сережу от семьи. Всегда этого хотела. А мы-то думали, что приняли тебя как родную дочь!
И она положила трубку, оставив Наташу в полном смятении.
К вечеру вернулся Сергей. По его мрачному виду Наташа поняла, что разговор с родителями состоялся, и явно не в её пользу.
– Мы можем поговорить? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Сергей кивнул, проходя на кухню. Они сели друг напротив друга, как чужие люди.
– Я много думала, – начала Наташа, – и, может быть, я действительно слишком остро реагирую. Но пойми, Сереж, мне правда важно, чтобы у нас были моменты только для нас двоих. Особенно такие, как годовщина свадьбы.
Сергей смотрел в стол, избегая её взгляда.
– Я тоже думал, – наконец, сказал он. – Поговорил с родителями. Они очень обижены. Мама плакала. Сказала, что ты всегда хотела их отдалить от меня.
– Что? – Наташа не верила своим ушам. – Это неправда, и ты это знаешь!
– Правда это или нет, но факт остается фактом – ты не хочешь принимать мою семью, – Сергей поднял на нее усталый взгляд. – А для меня это очень важно, Наташ. Я не могу выбирать между женой и родителями. Это неправильно.
– Я и не прошу тебя выбирать! – воскликнула Наташа. – Я просто хочу, чтобы у нас было личное пространство, чтобы некоторые моменты были только нашими. Неужели это так много?
– Для моей семьи – да, – твердо ответил Сергей. – У нас так не принято. Мы всё делаем вместе. И если ты меня любишь, ты это примешь.
Наташа почувствовала, как внутри что-то обрывается. Пять лет брака, и они по-прежнему не могут найти общий язык в таком простом вопросе.
– А если ты меня любишь, – тихо сказала она, – ты бы понял, как это важно для меня.
Они смотрели друг на друга через стол, два человека, когда-то поклявшиеся быть вместе в горе и в радости. Сейчас между ними была пропасть, и, кажется, мостов через неё не существовало.
– Ладно, – наконец, сказал Сергей, – я предлагаю компромисс. Годовщину отмечаем с родителями, но я обещаю, что на следующий день мы сходим вдвоем в ресторан. Как тебе такой вариант?
Наташа смотрела на мужа долгим взглядом. Это не был настоящий компромисс – это была еще одна уступка с её стороны. Но выбор был невелик: либо согласиться, либо продолжать войну, в которой она заведомо проиграет.
– Хорошо, – сказала она, чувствуя горечь поражения. – Пусть будет так.
Сергей кивнул, явно довольный решением. Он не понимал, что в этот момент что-то важное между ними умерло – доверие, уважение, а может быть, и часть той любви, которая когда-то казалась нерушимой.
Наташа знала – эта годовщина не принесет ей радости. И, возможно, следующей они уже не отпразднуют вовсе.
