— Твои нищие родители не смогли нормально помочь с жильём? Тогда пусть хоть мебелью расплатятся! — выплюнул Андрей, швыряя на стол договор купли-продажи.
— Что ты несёшь?! — Марина побелела. — Это мебель моей бабушки!
— Вот именно! Старое барахло, которое только место занимает. А нам на ремонт нужно!
— Ты совсем охренел? Это память!
Марина смотрела на мужа, как на чужого. Пять лет брака — и вот он, настоящий Андрей.
Всё началось три месяца назад. Бабушка Марины, Клавдия Петровна, тихо ушла во сне. Девяносто два года — достойная жизнь учительницы литературы.
После похорон Марина с родителями разбирали вещи. Двухкомнатная хрущёвка пахла валерьянкой и старыми книгами. В углу гостиной стоял массивный буфет красного дерева — довоенный, из карельской берёзы. Бабушкин отец делал на заказ для купеческой семьи, а после революции выкупил за бесценок.
— Заберёшь? — мама гладила полированную поверхность. — Бабушка всегда говорила — тебе достанется.
Марина кивнула, сдерживая слёзы. В детстве она часами разглядывала узоры на дверцах, пока бабушка читала ей Пушкина. В секретном ящичке прятались конфеты — награда за выученные стихи.
Андрей помог с перевозкой, но ворчал:
— Зачем нам этот гроб? В икее современную стенку купим.
— Это память, — отрезала Марина.
Буфет встал в их трёшке как влитой. Марина расставила бабушкин сервиз, фотографии в рамках. Родители подарили старинные часы с боем — дедушкины, довоенные. На новоселье мама принесла скатерть ручной работы — прабабушкина, с вышитыми васильками.
— Храните, дети. Это всё, что осталось от прошлого.
Проблемы начались, когда Андрей решил взять ипотеку на новостройку. Элитный район, вид на парк, подземная парковка.
— Нам нужен первый взнос — три миллиона, — объявил он за ужином.
— Откуда? У нас полтора от силы накоплено.
— Твои родители помогут. Или что, единственной дочери жалко?
Марина знала — у родителей только пенсия и огород. Отец после инфаркта на инвалидности, мама подрабатывает репетитором.
— У них нет таких денег.
— А бабушкина квартира? Продали же!
— За долги по ЖКХ отдали половину. Остальное — на похороны и памятник. Ты же знаешь!
— Знаю, что твои вечно без денег! Моя мать хоть квартиру в центре купила после развода.
Мать Андрея действительно жила богато. После развода отсудила у бизнесмена-мужа половину имущества. Но помогать сыну не спешила — «сами крутитесь».
Скандалы стали ежедневными. Андрей требовал занять, взять кредит, продать машину Марины — подарок отца на свадьбу.
— Твои нищеброды даже на свадьбу нормально не скинулись! — орал он.
— Они отдали последнее! Мама полгода копила!
— На сто гостей? Смешно! Моя мать одна больше дала!
В субботу Марина вернулась с работы и застыла. В гостиной стоял оценщик антиквариата, фотографировал буфет.
— Что происходит? — голос сорвался.
— Оцениваем имущество, — спокойно ответил Андрей. — Буфет тянет на двести тысяч. Часы — на пятьдесят. Сервиз — тысяч тридцать. Уже что-то.
— Ты спятил?! Это не продаётся!
— А что продаётся? Твои родители — нищета! Хоть вещами пусть расплатятся за твоё воспитание!
Марина выставила оценщика. Руки тряслись от ярости.
— Не смей трогать бабушкины вещи!
— Или что? — Андрей навис над ней. — Выбирай — или мебель продаём, или развод. Мне не нужна жена, которая тащит меня на дно к своей нищей родне!
На следующий день приехали родители. Мама принесла пирог с яблоками — Маринин любимый.
Андрей вышел в гостиную в трусах, демонстративно не здороваясь.
— Мам, пап, у нас проблемы, — Марина не знала, как начать.
— Проблемы у тех, кто нищий! — рявкнул Андрей. — Ваша дочь отказывается продать старьё ради нашего будущего!
Отец Марины, всегда спокойный, побагровел:
— Это память о бабушке. Не смей!
— А что вы можете предложить? — Андрей скривился. — Нам на квартиру нужно! Вы — родители или кто?
Мама Марины тихо заплакала:
— Андрюша, у нас правда нет… Если бы могли…
— Вот и молчите! Нищета!
Отец встал, опираясь на палочку:
— Пошли, Люба. Мариша, если что — приезжай домой.
После ухода родителей Марина заперлась в спальне. Андрей ломился в дверь:
— Открой! Или завтра сам вывезу твой хлам на помойку!
Утром Марина проснулась от грохота. Андрей с другом-грузчиком выносили буфет.
— Стоять! — она преградила путь.
— Отойди, дура! — Андрей оттолкнул её.
Марина схватила молоток из ящика с инструментами:
— Ещё шаг — и я тебе череп проломлю!
— Ты охренела?!
— Поставь на место! Живо!
Грузчик попятился. Андрей зло засмеялся:
— Психопатка! Как твоя бабка!
— Моя бабушка войну прошла! А ты — трус, который на женщин руку поднимает!
Она замахнулась молотком. Андрей отскочил:
— Всё, развод! Завтра же подаю!
— Катись! И вещи свои забери!
Через неделю пришла повестка в суд. Андрей требовал раздела имущества. И буфет внёс в опись.
Марина наняла адвоката:
— Это наследство, полученное в браке. Но есть нюанс — дарственная от бабушки датирована за год до смерти. Лично вам. Это ваше личное имущество, разделу не подлежит.
На суде Андрей бесился:
— Она всё подстроила! Специально оформили заранее!
Судья была женщина лет пятидесяти:
— Гражданин, не шумите. Дарственная оформлена по закону. Имущество, полученное в дар одним из супругов, является его личной собственностью.
Квартиру поделили — Марине досталась выплата за её половину. Немного, но хватит на съёмное жильё.
Марина сняла однушку в старом районе. Буфет еле влез, занял полстены. Но это было неважно.
Родители помогли с переездом. Отец молча собирал коробки, мама плакала:
— Может, к нам? Места хватит.
— Нет, мам. Я сама.
Вечером Марина расставляла бабушкин сервиз. В секретном ящичке нашла конверт — не заметила раньше. Внутри — пожелтевшее письмо:
«Маришенька, внученька моя. Если читаешь это — значит, меня уже нет. Береги буфет — это не просто мебель. В тайнике под нижней полкой (нажми на третий цветок справа) — моё приданое. Не смогла расстаться, прости. Пусть тебе поможет. Люблю. Бабушка Клава».
Марина нажала на резной цветок. Щелчок — откинулась незаметная панель. Внутри — бархатный мешочек.
Золотые червонцы. Двенадцать штук. Царские.
Марина села на пол и расплакалась. Не от золота — от того, что бабушка знала. Предвидела. И защитила.
— Мариш, ну ты где? — в трубке голос подруги.
— В пробке стою. От родителей еду.
— Как они?
— Отлично! Папа после операции как новенький. В Германии такие технологии — фантастика! И стоило не так дорого, как у нас.
— Повезло, что нашла деньги на лечение!
— Да… повезло.
Марина улыбнулась, поглаживая кулон на шее — маленький золотой червонец в оправе. Одиннадцать продала. Двенадцатый оставила — на память.
Телефон пиликнул. СМС от неизвестного номера:
«Марин, это Андрей. Можем встретиться? Мне тяжело одному. Я понял, что был неправ. Давай всё вернём?»
Она удалила сообщение и заблокировала номер. В зеркале заднего вида мелькнул родительский дом. На крыльце стояли мама с папой — махали вслед.
А дома ждал бабушкин буфет. Пустой тайник. И фотография Клавдии Петровны в серебряной рамке — строгая учительница литературы с хитрыми искорками в глазах.
— Спасибо, бабуля, — шепнула Марина. — За всё.
Она не стала рассказывать родителям про золото. Сказала — накопила, премию получила, подработки нашла. Они не расспрашивали. Радовались, что дочка справилась. Что отец снова ходит без палочки. Что жизнь наладилась.
А Андрей… Андрей женился через полгода. На дочери своего начальника. Получил повышение и ипотеку. Иногда Марина видела их в инстаграме подруг — идеальная пара, дорогие рестораны, отпуск на Мальдивах.
И ни разу не пожалела.
Потому что каждый вечер она садилась за стол с бабушкиной скатертью, наливала чай в бабушкин сервиз и читала. Пушкина, Цветаеву, Ахматову. Как учила Клавдия Петровна.
А в буфете, за стеклом, стояли новые фотографии. Родители на море — первый раз за двадцать лет. Папа после операции — улыбается. Мама с внучатыми племянниками — счастливая.
Настоящее богатство. Которое не продаётся.
